01.07.2009 в 11:26

Пишет  .Narcissus:

Как красиво нахамить

01.07.2009 в 09:30

Пишет  Shinju:

26.06.2009 в 16:05

Пишет  Мерлин-принц хаоса:

Ржал. Спасибо Blad Moran

26.06.2009 в 14:13

Пишет  Blad Moran:

Как красиво нахамить

Чтобы разговаривать с Вами на одном уровне, мне надо лечь..!

Обратите внимание - плинтус. И запомните,это именно ваш уровень.

Она не заболела. Она всегда так выглядит.

Бьюсь об заклад, что вас зачали на спор!

Да, красотою мир вы не спасёте.

На вас природа славно отдохнула!

Я б вас послал, да вижу - вы оттуда.

А вам идет мэйк-ап а-ля Валуев.

Ваш ум затмить способен свет торшера.

Уходите? Зачем же так неспешно?!

Может перейдем на ты? А то мне в морду дать вам не удобно.

— Извините, я опоздал.
— Что случилось?
— Да ничего, я просто не хотел приходить.

Бог его обидел и поступил совершенно правильно

Из положительных качеств у тебя только "резус-фактор".

Я живу напротив кладбища.Будешь выпендриваться-будешь жить напротив меня.

А тебе не тяжело будет поломанными руками зубы с пола собирать?

Скажи ещё раз, что я грубая. И ещё два раза пойдёшь нахуй..

Мне кажется, это особый талант - быть редкостным мудлом, но всем при этом нравиться.

Хочешь быть полезным? Запросто! Возьми веревку и повесся в углу!

Да ты раскинь хотя бы костным мозгом.

Не волнуйтесь, я тоже забыл как вас зовут.

Если бы можно было убивать мыслью — ты бы уже сдох.

Скажи мне кто я, и я скажу тебе на сколько ты меня недооценил.

Ваше право на собственное мнение еще не обязывает меня слушать бред.

Говорите, говорите... я всегда зеваю, когда мне интересно!

вчера заглянула в твой гороскоп...Здоровье: звезды улыбаються тебе. Деньги: звезды улыбаються тебе. Секс: звезды просто умирают со смеху.

Когда аист принёс тебя твоим родителям - они долго смеялись и хотели сначала взять аиста

@темы: цепляет, someone somewhere say..., улыбнуло, интересное чтиво

---

Мда, из серии "Блейз затусил случайно на амв-ньюс".

the End has come

Сижу дома один. Совсем. Орущий пуфик с перманентной весной не считается. Угнетает.

@темы: мои омуты, цепляет, вот так вот, блин, amv/video, дом, милый дом

---

Лион...ну кто поспорит с тем, что он прекрасен?

Infection

@темы: цепляет, amv/video

---

Еще одно третье место на этой неделе.




upd. А вот оно - моё первое призовое место на Бличееее. Повторюсь - и пофигу, что Третье место.

запись создана: 29.06.2009 в 19:01

@темы: мои омуты, win

---

Ммм...ну...вот еще из темы фоток...фотосет был дома...где-то год назад. Такой ориджинал. Фотографировал Дракуля.

Я типа вампир - дракулина, ага.

@темы: мои омуты, дом, милый дом, photo, other people

---

Я наконец отхватил место на Бличеееее *рад-рад-рад* и пофиг, что третье, главное - призовоооое
*хором горды собой*

29.06.2009 в 12:00

Пишет  Bleach Icontest:

Неделя 17. Итоги
Благодарим всех, кто принял участие в конкурсе ^____^

Победители:

1 место  Skata	2 место  Skata	3 место  Amaryllis

Специальная категория
самый креативный аватар:

Skata

Победители могут заказать себе баннеры.
Если вы хотите забрать себе понравившийся аватар, пожалуйста, сообщите об этом его автору.
И ещё раз спасибо всем участникам! Ждём вас на следующей неделе =)

@темы: мои омуты, диагноз ясен..., ...by me, avatars

---

"Слушая"

Слушая
Автор: Becca
Переводчик: Ольга
Бета: Saint Olga
Рейтинг: R
Пейринг: Снейп/Гарри
Жанр: romance
Summary: Снейп, как декан Слизерина, обещает Дамблдору исследовать тайную комнату. Гарри, как змееуст, единственный, кто может ему в этом помочь.
Disclaimer: Как всегда мне ничего не принадлежит.

Mouse
by wings made bird
by ears made wolf
riding the night with tented bones
oh, swift the bay must be
a lightning in his fright
to flee such guided teeth
and deep the pool of dark
to drown your listening brain.
(Bernard Boches)

читать

Слишком долго все оставалось совершенно спокойным. Два года назад Темный Лорд был побежден, но эта война оставила Светлой Стороне глубокие шрамы. Жертвы. Потери. Некоторые слишком болезненные, чтобы к ним прикасаться, и большинство - слишком очевидные, чтобы не думать о них. Все старались как-то продолжать жить, в Хогварце все постепенно возвращалось к привычному распорядку, и жизнь становилась спокойной. Слишком спокойной.
Члены ордена прекрасно понимали, что их победа может оказаться лишь временной, потому что все попытки полностью уничтожить Темного Лорда потерпели неудачу. Да, он снова потерпел поражение, но не был уничтожен. Снейп все еще чувствовал Знак Мрака на своей руке, и этого было достаточно, чтобы не давать себе расслабиться.

***
Директор поднялся с кресла, заканчивая продолжавшийся более трех часов разговор. Он обошел стол и мягко положил руку Снейпу на плечо. Провожая Мастера Зелий к двери, Дамблдор спросил:
- Хочешь, я поговорю с ним, Северус?
Снейп покачал головой:
- Нет. Раз мне с ним работать, я должен сам попросить его о… содействии. Наверняка он уже подозревает что что-то происходит, поэтому он выслушает меня. Я поговорю с ним завтра после урока.

***
- Лонгботтом! – рявкнул Снейп. – Какого цвета ваше зелье?
- Зеленого, п-профессор, - ответил Невил, заметно невничая.
- Неужели Вы все же чему-то научились? Я поражен. Возможно, у вас действительно есть шанс сдать Т.Р.И.Т.О.Н. Урок закончен. Все свободны.
Прежде чем покинуть класс, семиклассники Гриффиндора и Слизерина вымыли котлы, убрали все со столов и сложили в шкаф ингредиенты. “Даже по звукам шагов понятно, что их слишком мало,” - подумал Снейп. Когда Темный Лорд напал на Хогварц, среди студентов тоже были потери. Снейп вздохнул и повернулся к двери, туда, где слышались шаги.
- Поттер, задержитесь.
Гарри кивнул Гермионе и вернулся на свое место. Взгляд Снейпа был устремлен прямо на него, и юноша покраснел, стараясь не обращать внимания на мурашки, бегущие по спине.
– Вчера мы беседовали с директором. Мы хотели бы знать, не заметили ли вы что-нибудь необычное в последние несколько дней.
Гарри кивнул. Снейп не отреагировал. Досадливо поморщившись, юноша ответил.
– Да. Заметил. Шепот.
- Шепот?
- Да. Ни одного отчетливого слова. Но это голос, или, может быть, несколько голосов. Просто неясный шепот.
- Я спрашиваю вас об этом потому, что Директор недавно обсуждал со мной этот вопрос. Мы практически уверены – в Хогварце что-то происходит. Мы оба чувствуем действие Темных Сил. – Пальцы Снейпа бессознательно скользнули по левой руке и потерли то место, где под мантией скрывалась Метка. – Мы подозреваем, что происходящее каким-то образом связано с Тайной Комнатой, и то, что вы только что рассказали, подтверждает наши подозрения. Могу я узнать, почему вы немедленно не сообщили обо всем Директору?
Гарри вздрогнул. Голос Снейпа был холодным и бесстрастным. Таким же, как и его глаза.
- Я… я думал, что мне просто показалось…
- Показалось? Вы знаете о вашей уникальной связи с Темным Лордом, мистер Поттер. Вы знаете, насколько важно предупреждать Орден обо всем, что может иметь отношение к Темным силам. Так почему же, во имя Мерлина, вы не сообщили Дамблдору об этих шепотах?
- Я не хочу никакой связи с Волдемортом. Я не хочу… чтобы снова, снова и снова со мной случалось что-то подобное. Я не хочу…
- Вы действительно полагаете, что ваши желания имеют какое-нибудь значение, Поттер? Неужели Вы думаете, что Ваши желания хоть кого-то волнуют, если дело касается Темного Лорда? А не кажется ли вам, что мы должны сделать все, что в нашей – и в вашей – власти, чтобы предотвратить возможную опасность.
- Да, профессор. – На лице Гарри застыло выражение ужаса. Последние два года вряд ли можно было назвать приятными, но, по крайней мере, они были мирными. Наконец-то он смог сосредоточиться на учебе и развитии своих магических способностей. Гарри пугала одна только мысль о том, что снова придется воевать.
- Прекрасно, похоже, что мы поняли друг друга. Мы с Директором решили, что я, как глава Слизерина, должен исследовать Тайную Комнату – и ее историю, и ее нынешнее состояние. Для этого мне необходима ваша помощь. В настоящее время известны только два змееуста, и вы – один из них. Так как попросить второго – думаю, вы понимаете, кого я имею в виду – не представляется возможным, открыть для меня Комнату придется вам. Кроме того, вы должны будете помочь мне в предварительных исследованиях, чтобы понять, что мы собираемся там искать. Встретимся в библиотеке, этим вечером после обеда.
Гарри кивнул, не находя в себе сил говорить.
- Что-то непонятно, Поттер?
- Нет, профессор. В библиотеке. Сегодня вечером. – Юноша поднялся и вышел из комнаты.
Снейп вслушивался в звук его удаляющихся шагов, пока в коридоре не стало абсолютно тихо.

***
Тот вечер стал первым из многих. Снейп перечислил Гарри книги, которые им понадобятся. Большинство из них хранились в Запретной Секции, и Мадам Пинс нахмурилась, когда Снейп не допускающим возражений тоном сообщил ей, что Гарри необходимо предоставить доступ в эту секцию в любое время дня и ночи. Гарри перетаскивал на стол горы фолиантов и часами читал их вслух. Снейп слушал. Иногда Гарри казалось, что Снейп погрузился в какие-то свои мысли, потому что профессор сидел, широко раскрыв глаза и, казалось, смотрел куда-то вдаль. Дважды он, не удержавшись, прерывал чтение и прикасался к плечу Снейпа.
- Профессор Снейп? – осторожно окликал он. Но Снейп тут же рявкал:
- Я слушаю, Поттер! Продолжайте!
И на третий раз Гарри просто продолжил читать.
Если у Гарри возникали вопросы (он не мог понять того, что читал, или того, как это относится к интересующему их вопросу) – а это случалось достаточно часто, особенно в первые дни – Снейп тут же отвечал на них. Спокойно и основательно. Через некоторое время они уже могли вместе обсуждать прочитанное – вопросы Гарри теперь были вызваны не столько незнанием, сколько любопытством, а позже – глубокой заинтересованностью в проблеме. Большую часть времени Гарри читал древние рукописи, а Снейп слушал. Он слушал слова, написанные Салазаром Слизерином более тысячи лет назад, слушал идеи выдающихся ученых, результаты исследований длинною в жизнь, историю тайны, скрытой в той самой комнате. И еще он слушал голос Гарри, отягощенный бременем этих слов.
Снейп помнил, как плохо читал Гарри в первый вечер. Он запинался, заикался, то и дело останавливался, неправильно произносил слова. Снейп представил себе вспыхнувшее и перекосившееся от злости лицо юноши, когда он воскликнул, резко захлопнув книгу:
– Ох, да Бога ради, я больше не могу! Я никогда не умел читать вслух, я никогда этого не делал, да еще эти проклятые тексты! Они ужасно сложные!
- Терпение, Поттер, терпение, – проворчал Снейп. – Не нужно спешить. Никто не заставляет Вас прочитать всю книгу за одну ночь. Пропускайте слова через себя. Старайтесь понимать, что вы читаете. И не нужно спешить. – Гарри с неохотой открыл книгу. «Пропускайте слова через себя», передразнил он Снейпа, скорчив недовольную гримасу. Но к его удивлению, совет помог. Он читал все лучше и лучше с каждым словом, с каждым предложением, с каждым вечером.
«Великолепно», - думал Снейп. – «Слова льются из его губ, как нить жемчуга, как стихи». Он вспомнил время, когда Гарри было четырнадцать-пятнадцать лет и у него менялся голос, постоянно срываясь, даже на коротких словах. Ничего похожего на тот мелодичный голос, который звучит сейчас. Голос с мягким тембром, который виртуозно использовал все свои регистры, превращая в звук то, что видели глаза.
Внезапно Снейп понял, что потерял ход мысли в том, что читал Гарри, и удивленно хмыкнул. Раньше ничего подобного не случалось. Он всегда успевал, наслаждаясь голосом Гарри, следить за ходом рассуждений.
- Профессор? – обеспокоено окликнул Гарри.
- Я думаю, что этого достаточно, - заявил Снейп. – Мы нашли все, что нужно. Пора переходить к следующему этапу. Мы должны открыть Тайную комнату. – Он сложил руки на груди. – Как вы могли запомнить из прочитанного нами на прошлой неделе, это может оказаться труднее, чем в прошлый раз, когда Комната уже была открыта Наследником Слизерина. Мы не знаем, что происходит сейчас, но никаких признаков того, что Комната снова открыта, нет. Думаю, из прочитанного сегодня можно сделать вывод, что мы будем должны заставить проход открыться и впустить нас в Комнату. С тех пор вы хоть раз пробовали говорить на Серпентаго?
Гарри покачал головой.
– Нет, сэр, не пробовал.
- Могу я спросить, почему?
- Не было змей. Мне нужна змея… Мне нужно смотреть на змею, тогда все получается само собой.
- Так значит, вы не практиковались. Хм, это может вызвать затруднения. Что ж, нужно будет поработать над этим. Принесите сюда дневник Салазара. – Гарри вздохнул и поднялся со стула. Он прошел в Запретную Секцию, не обращая внимания на нахмурившуюся мадам Пинс, и сразу же направился к полке, на которой стоял дневник. Когда Гарри вернулся, Снейп стоял, отвернувшись к окну. Гарри положил книгу на стол и снова сел.
- Что мне прочитать, профессор?
- Читать ничего не нужно, Поттер. Посмотрите на обложку дневника. На ней изображена змея. Я хочу, чтобы вы сконцентрировали на ней все свое внимание. Сосредоточьтесь. Опишите ее мне.
Гарри посмотрел на книгу. – Это металлический медальон, прикрепленный к обложке дневника. Обложка из черной кожи, но сейчас она выцвела и выглядит коричневато-серой, и…
- Да, да, все это я знаю. Опишите саму змею, Поттер. Вы должны сосредоточиться. – Нетерпеливо перебил его Снейп.
- Она из серебристого металла.
- Это серебро.
- Это змея из серебра. Очень красивый орнамент, очень детальный, несомненно, что над ней работал талантливый мастер…
- Салазар сам сделал ее.
- О, я не знал, что он…
- Сейчас не время это обсуждать. Продолжайте.
- Эта змея… она красивая. И в то же время она ужасает. Можно разглядеть каждую черточку узора на ее коже. Ее тело изгибается в форме буквы S. Хвост образует нижнюю часть буквы, заканчивается в левом нижнем углу и кажется, что он указывает на обратную сторону обложки. Голова образует верхнюю часть. Кажется, что глаза змеи смотрят прямо на меня. От этого взгляда у меня по коже пробегают мурашки. А язык… у нее раздвоенный язык, как будто только что высунувшийся наружу…. Он как будто призывает меня открыть дневник.
- Открой его.
Гарри начал приподнимать обложку, но Снейп остановил его.
– Нет. Не так. Прикажите дневнику открыться. Заговорите со змеей.
- Но…
- Делайте то, что я вам сказал. Заговорите. Со. Змеей.
- Откройся. – Снейп слышал только шипение. Обложка книги тут же приподнялась, зашуршал пергамент переворачивающихся страниц.
- У вас все получилось.
- Да, профессор.
- Как вы это делаете?
- Что?
- Как вы говорите на серпентаго? Как это у вас получается? Что вы при этом чувствуете?
Гарри пожал плечами.
– Я не знаю. Я сам не понимаю, как у меня это получается. Я просто говорю то, что хочу сказать, и оказывается, что я говорю на серпентаго. Так утверждают те, кто оказывается рядом. Сам я даже не слышу слов на серпентаго. Для меня это звучит так, как будто я продолжаю говорить на родном языке. И никаких особенных ощущений. Это получается само собой.
- Вы и представления не имеете о важности и значительности дара, которым вы обладаете, Поттер. Ни малейшего представления.
Гарри заметил, как напрягся Снейп, произнося эти слова, и распрямил плечи.
– Вы завидуете, - прошептал он, не веря собственным словам. – Вы завидуете мне.
- Да! – взорвался Снейп. – Я вам завидую. Я мог бы убить за то, чтобы получить этот дар. Я бы сделал что угодно… - пока он говорил, его гнев угас, но волнение в голосе только усилилось. – Гриффиндорец со способностями Салазара Слизерина. – Он резко хрипло рассмеялся. – Какая ирония, не правда ли?. – Он отвернулся и оперся о спинку кресла, стараясь успокоить дыхание. – Нам пора открыть Комнату. Вы готовы?
Гарри снова кивнул.
– Да. Пойдемте. – Они вышли из библиотеки и направились к туалету, в котором находился вход в Тайную Комнату. Снейп шел на шаг позади Гарри, который старался идти ровно. Оба молчали.

***
Сырой, холодный воздух подземелий окружил их. Открыть проход оказалось несложно – он подчинился первому же приказу Гарри. Теперь они направлялись к Тайной комнате. Сырые каменные стены гулким эхом отражали их шаги.
– Мы почти на месте, профессор, - пробормотал Гарри. – Я уже вижу… - Вдруг он замер и толкнул Снейпа в скрытую в стене нишу. Очки Гарри, громко звякнув, упали на пол. Он машинально затолкал их ногой в угол ниши. Укрытие было очень тесным, но достаточно надежно прятало обоих от взгляда любого, кто мог пройти мимо. Гарри прикрыл рукой рот Снейпа, прежде чем тот успел вымолвить хоть слово, наклонился к самому его уху и еле слышно прошептал: – Кто-то идет. Кто-то зашел в коридор вслед за нами и тоже направляется к Комнате.
Мимо ниши прошел человек, закутанный в плащ с низко надвинутым капюшоном. Он нес факел.
– Упивающийся Смертью. – Гарри убрал руку со рта Снейпа и осторожно выглянул из-за угла. – Сейчас он в Комнате, сидит за столом и что-то пишет. Боюсь, что нам придется прятаться здесь, пока он не уйдет. Если мы выйдем из укрытия, он нас заметит. – Снейп кивнул. Он был зажат между стеной и телом Гарри. – Вы узнали его?
- Нет. Лица за капюшоном не видно. Тс-с-с. – Упивающийся смертью поднял голову и несколько секунд настороженно всматривался в темноту коридора. Затем снова склонился над рукописью.
Время шло, дыхание Гарри и Снейпа успокоилось. Снейп шевельнулся, и Гарри вдруг осознал, как близко друг к другу они стоят. Юноша даже чувствовал биение сердца Снейпа. Он понял, что до сих пор сжимает руку профессора. Внезапно Гарри ощутил его запах, от которого у него закружилась голова. Неосознанно, юноша еще крепче сжал руку Снейпа. Он чувствовал, как приливает к паху кровь.«О, нет, - подумал он, - нет, нет. Я схожу с ума. Я же не могу так реагировать… Он мой учитель… Он… Он Снейп… но он… так близко. Слишком близко. Просто недопустимо близко».
Снейп почувствовал его возбуждение. И свое. По его телу пробежала дрожь, заставляя каждую клеточку чувствовать острее.
Гарри закрыл глаза. Осторожно, очень осторожно он еще сильней прижался к Снейпу и позволил свободной руке скользнуть по бедру мужчины. Холодные, чуть подрагивающие пальцы легко прикоснулись к его лицу. А потом губы. На его веках, на его щеках, на его губах. Он потянулся навстречу, приоткрыв рот в приглашении. Язык Снейпа скользнул по губам Гарри, заставляя юношу выгнуться. Стон рванулся из его груди, но был заглушен поцелуем.
Снейп не мог остановиться. Просто не мог... Когда Гарри ответил на его поцелуй, чувства окончательно взяли верх над разумом, и его язык ворвался в рот Гарри, изучая и лаская, наслаждаясь вкусом юноши.
И Гарри отвечал. Страстно, горячо. Он все еще чувствовал, как пальцы Снейпа гладят его брови, щеки, закрытые глаза, пробегают по линии подбородка. Гарри не выдержал и начал нетерпеливо расстегивать мантию Снейпа. Вдруг руки Снейпа покинули его лицо, и профессор сжал запястья Гарри, не давая ему продолжать бороться с застежками.
- Нет, - прошептал Снейп на ухо Гарри. Потом взял его за подбородок и нежно поцеловал в губы. – Нет, Гарри.
Прошло еще около часа. Им нелегко было успокоится, оставаясь все так же тесно прижатыми друг к другу. Время от времени Снейп позволял себе легко коснуться губ Гарри, но лишь на короткое мгновенье.
Когда наконец Упивающийся Смертью ушел – Гарри закрыл Снейпа собой, когда он проходил мимо их убежища - они переждали некоторое время, Гарри подобрал свои очки, они выбрались из ниши, прошли по знакомому коридору, и вскоре проход в Тайную Комнату снова закрылся за из спинами.
- Мы должны сообщить об увиденном Директору, - сухо сказал Снейп.
Гарри ответил, надевая очки:
- Да. Обязательно. И мы… нам придется завтра вернуться в Комнату и постараться узнать, что… - он замялся. - Се… Профессор, - Гарри беспомощно смотрел на своего собеседника. – Что… Почему…
- Скажи это. Назови меня по имени. Я хочу услышать, как ты произносишь мое имя.
- Северус… - голос Гарри дрожал. Северус глубоко вдохнул, наслаждаясь звуком этого голоса, как изысканным вином.
- О, Боже, это звучит так… - Он сглотнул. – Гарри, я сам не вполне понимаю, что произошло там, внизу. Но мне хотелось бы продолжить… исследования. Очень хотелось бы.
Гарри кивнул.
- Гарри?
- Да, Северус. Я тоже этого хочу. – Он осторожно дотронулся до руки Снейпа. – Но почему…
- Почему я остановил тебя? – Северус улыбнулся. – Я не хотел… чтобы все происходило прямо там, где тебе пришлось бы молчать. Я хотел слышать твой голос. Я хочу слушать твой голос, наслаждаться им, описывающим, что ты видишь и чувствуешь, твоим шепотом, твоими стонами, твоими криками. – Он ласково поцеловал Гарри. – Я должен идти к Директору. Почему бы тебе не подождать меня в моих комнатах?
Он наклонился к Гарри и прошептал:
- Пароль – Змееуст. – И добавил: - Я только вчера его сменил.
Гарри в полной растерянности смотрел на Северуса. Потом он взглянул ему прямо в глаза.
Впервые за два года они не были пустыми и холодными. Гарри видел в них блеск, тот блеск, которого не было в глазах Северуса Снейпа с того дня, когда заклинание Волдеморта лишило его зрения.

@темы: цепляет, ss/hp, интересное чтиво, fanfiction

---

"Добыча"

Предупреждение by me.

Эти рассказы "на любителя" - могут содержать как откровенные и кровавые, так и откровенно кровавые сцены. Так что "никакого принуждения - всё исключительно добровольно и по желанию".

V. Исключительно для птиц. "Добыча" Питер Флеминг (пер. Н.Куликовой)

В холодном зале ожидания маленькой железнодорожной станции в Западной Англии сидели двое. Сидели они уже не меньше часа и, похоже, намеревались оставаться дольше. За окнами плавал густой туман; поезд явно опаздывал.
Зал ожидания представлял собой неприветливое зарешеченное помещение. Одинокая лампочка без абажура рассеивала мутный утомляющий свет. На камине красовалась грязноватая табличка "Не курить"; на противоположной стороне зала можно было увидеть похожее объявление. Тут же были развешены рекомендации по борьбе с эпидемией свиной лихорадки 1924 года. От камина исходил горячий удушливый запах, плотность которого нарастала с каждой минутой. Болезненно-белесый налет на давно не мытом оконном стекле пропускал свет из комнаты в клубы парившего снаружи тумана. Где-то сбоку с надсадной медлительностью монотонно капала вода, звонко ударявшаяся о лист железа.
И вот в этой застывшей, одеревенелой неподвижности комнаты сидели друг против друга двое мужчин. Их молчание длилось удручающе долго. Казалось, что продолжай они вести себя в том же духе, им суждено остаться незнакомыми друг с другом.
Один из них, тот, что помоложе, переживал отсутствие контакта гораздо острее, нежели недостаток комфорта, а его отношение к собеседнику колебалось от сочувственного понимания до нерешительной обиды. Впрочем, настроен он был философски - как и у многих других представителей его класса и возраста, повседневная и потому едва ли осознаваемая рутина чередующихся удовольствий, свойственных знатности и богатству, постепенно притупила способность чему-то удивляться.
В свои двадцать с небольшим лет он оценивал людей, не занимавших сколь-нибудь значительного места в его собственной жизни, примерно так же, как щеголь разглядывает прогуливающихся по парку гостей - со сдержанным вызовом, хотя и без особого любопытства. Быстрый в своих провинциальных эмоциях, он относился к человечеству как к музею, исправно глазея на любой новый экспонат и с неразборчивым усердием изучая очередной образчик человеческой породы. К каждому новому магическому кругу индивидуальнести он относился исключительно по касательной и вообще считал себя знатоком людей.
Сидевший напротив него субъект явно заслуживал внимания. Ниже среднего роста, он обладал той особой худобой, которая как бы замещает собой недостающие сантиметры длины тела. На нем было длинное, очень потертое черное пальто и забрызганные грязью ботинки. Бесцветное лицо, хотя оттенок его не производил впечатления бледности кожа была скорее темно-желтоватой с примесью серого тона.
Нос заострялся в точку, скулы косо торчали в разные стороны; глубокие вертикальные морщины, сбегавшие с высоких щек, складывались в некое подобие врожденной широкой улыбки, хотя глубоко посаженные медового цвета глаза отнюдь не подчеркивали этого сходства. Но самой поразительной чертой головы была какая-то нелепость, неуместность всего ее облика. Почти на затылке притулилась слегка заломленная набок шляпа с узкими полями - загнать ее туда могла, пожалуй, лишь упрямая привычка, и в итоге сейчас это худое вопрошающее лицо свирепо взирало на молодого человека.
Весь облик этого типа представлял собою не столько отчужденность, сколько непохожесть: даже неестественная манера носить шляпу - и та больше походила-на ужимки и шалости дрессированного животного. Он как будто являлся частью иной, более древней плоти, на фоне которой обычный гомо сапиенс в шляпе-котелке выглядел чем-то вроде недавно перевернутой новой страницы истории. Сидел он сгорбившись, глубоко засунув руки в карманы пальто, и неудобство, которое он, несомненно, испытывал, происходило не столько от того, что стул был жестким, сколько потому, что это вообще был стул.
Молодой человек посчитал его явно некомпанейским собеседником. Проявленные им самая живая симпатия и последовательные энергичные атаки с различных сторон так и не смогли вывести того из состояния угрюмого безмолвия. Сдержанная угодливость его реплик охлаждала пыл молодого человека даже больше, нежели это могла бы сделать прямая резкость или колкость. Взгляды их встречались, лишь когда молодой человек подолгу смотрел на своего визави. При этом глаза незнакомца иноща наполнялись беспредметным весельем, он даже улыбался, хотя видимых причин тому не было.
Мысленно окидывая взором проведенный час, молодой человек видел перед собой лишь сплошную вереницу бесплодных попыток сближения и отчаянных банальностей, валявшихся повсюду наподобие ненужной амуниции, брошенной отступающей армией. Однако решимость, любопытство и необходимость хоть как-то убить время взяли верх над сиюминутной готовностью признать свое поражение.
"Если он не заговорит, - подумал молодой человек, - тогда это сделаю я. В конце концов, какое имеет значение, кoму начинать. Расскажу ему обо всем, что со мной произошло. И правда ведь невероятная история! Постараюсь преподнести ему ее как можно лучше. Посмотрим, как он отреагирует, но уж равнодушным останется едва ли".
- Насколько я могу судить по вашему виду, - резко и энергично проговорил молодой человек, - вы путешественник?
Незнакомец быстро поднял на него своя медовые глаза, в которых блеснуло едва уловимое изумление. Oн снова опустил веки и начал разглядывать бисеринки влаги, покрывавшие полы его пальто. Однако через секунду он снова посмотрел на молодого человека.
- Да, я приехал сюда, чтобы поохотиться, - сказал он сиплым голосом.
- В таком случае вы, должно быть, слышали о псарне лорда Флира - она расположена неподалеку отсюда.
- Я знаю ее.
- Так вот, - молодой человек явно оживился, не желая упускать инициативу беседы, - в его хозяйстве я жил. Лорд Флир - мой дядя.
Собеседник посмотрел на него, улыбнулся и кивнул головой с осторожной неуверенностью иностранца, который не до конца понимает, чего от него хотят.
- А не хотели бы вы, - продолжал молодой человек несколько более самоуверенным тоном, - послушать одну примечательную историю о моем дяде? Она произошла буквально два дня назад. Думаю, это не очень утомит вас.
Блеск светлых глаз незнакомца вполне мог бы заменить ответ.
- Пожалуй, - кивнул он.
Безликость его голоса могла бы послужить образчиком неискренности, слабо прикрывающей нежелание разочаровать рассказчика, хотя глаза весьма красноречиво подтверждали, что он действительно заинтересовался.
- Ну, так вот... - начал молодой человек, подвигая стул чуть ближе к огню.
- Вы, вероятно, знаете, что мой дядя, лорд Флир, в отставке, но ведет отнюдь не бездеятельную жизнь. Правда, многие считают его отшельником и вообще некомпанейским человеком. Некоторым, кто знал его лишь понаслышке, он, возможно, казался романтиком. Будучи человеком предельно простых вкусов и не обладая чрезмерным воображением, он не видел причин нарушать своих привычек, ставших со временем нормой его жизни: Живет дядя в фамильном замке, который можно скорее назвать удобным, нежели шикарным, получает скромный доход от своих владений, иногда постреливает, много ездит верхом и время от времени выбирается в гости.
Дядя никогда не был женат. А я, единственный сын его родного брата, воспитывался как предполагаемый наследник дяди. Однако во время войны произошли непредвиденные перемены...
Дело в том, что в период этой национальной катастрофы дядя, если можно так выразиться, проявил некоторое отсутствие патриотического духа, продолжая как ни в чем не бывало кататься и охотиться в своих владениях. Под сдержанным, но упорным давлением своих более патриотично настроенных соседей, он в конце концов согласился отдать на военную службу двух слуг, умело помогавших ему на охоте. Однако это не успокоило воинственно настроенное местное дворянство, приславшее к нему грозную делегацию, которая заявила, что все ждут от него более существенной помощи родине, нежели одного лишь уничтожения лесных хищников, к тому же весьма ненадежным и довольно дорогим способом.
В этой ситуации дядя повел себя достаточно сдержанно и вполне разумно. На следующий же день он написал в Лондон и попросил выслать ему подписку на "Таймc" и предоставить одного бельгийского беженца на его, дядино, содержание.
Беженец оказался особой женского пола и к тому же глухонемой. Была ли одна из этих отличительных особенностей - или даже обе? - непременным условием, выдвинутым дядей, - никто не знает. Однако особа заняла свое место в замке. Это была довольно тяжеловесная, малосимпатичная девица лет двадцати пяти с лоснящимся лицом и полными, покрытыми маленькими черными волосами руками.
Ее жизнь в замке во многом напоминала мне существование жвачного животного, с той лишь разницей, что протекала она в основном не вне, а внутри дома. Ела она много, бессонницей не страдала и каждое воскресенье принимала ванну, игнорируя это столь полезное для здоровья занятие лишь тогда, когда заставляющий ее это делать старший дворецкий бывал в отъезде.
Нелепой и, на мой взгляд, досадной стороной патриотического жеста дяди было его постепенно нарастающее влечение к этому малосимпатичному созданию. К концу войны уже не могло быть и речи о ее возвращении на родину, в Бельгию, и как-то лет пять тому назад я с вполне понятным чувством горечи узнал, что дядя официально удочерил ее и изменил завещание во многом в ее пользу.
Время, однако, сгладило мои горестные чувства. Я продолжал регулярно, раз в год, навещать поместье дяди - в последний раз я приехал сюда ровно три дня назад и собирался задержаться минимум на неделю, но судьбе было угодно внести поправку в мои планы. Я застал дядю - высокого, отлично выглядевшего бородача - в обычном для него неуязвимо здоровом настроении. Бельгийка же, как всегда, произвела на меня впечатление существа, невосприимчивого к каким-либо болезням, эмоциям и другим проявлениям людских слабостей.
За ужином в день приезда я почувствовал, что в обычно резковатой, лаконичной манере речи дяди присутствуют незнакомые мне нотки, и понял, что он чем-то встревожен. После ужина он пригласил меня к себе в библиотеку, и в том, каким образом было сделано это приглашение, я почувствовал явный намек на предательское замешательство.
- Пол, - обратился ко мне дядя, как только я притворил за собой дверь, - я очень сильно встревожен.
Я вздохнул и изобразил на лице выражение симпатизирующей заинтересованности.
- Вчера, - продолжал дядя, - ко мне пришел один мой знакомый - у него поместье по соседству со мной. Пришел и сказал, что потерял двух овец. Причем он уверял меня в том, что никак не может понять, что же именно с ними произошло. Дело в том, что овцы, по его мнению, были убиты каким-то диким животным. - Дядя ненадолго умолк и мрачность его лица показалась мне поистине зловещей.
- Волки? - предположил я самый простой и очевидный вариант.
Дядя покачал головой.
- Этот сосед не раз видел овец, которых загрызли волки. Он говорит, что те всегда были сильно изранены - обкусанные ноги, изодранные тела, а сами загнаны в какой-нибудь угол. В общем, никак не чистая работа. Эти же две овцы были убиты совершенно иначе. Я сам пошел взглянуть на них. У обеих были разорваны глотки, но никаких следов побоев или укусов на теле. И обе погибли на открытом пространстве, а отнюдь не где-нибудь под забором. И сделало это, я уверен, какое-то сильное и очень хитрое животное.
- А может, какая-то тварь из зверинца или цирка сбежала и... - снова предположил я.
- Они не заезжают в наши края, - отрезал дядя. - Здесь не устраивают ярмарок.
На некоторое время в библиотеке воцарилась тишина. Я ждал, не столько встревоженный разговором, сколько озадаченный волнениями дяди. Ждал и гадал, что же это может быть, но ни одно из моих предположений не объясняло его крайнего огорчения.
- А еще одна овца была убита сегодня утром... - с явной неохотой добавил он. - Точно таким же способом.
За неимением лучших идей я предложил прочесать окрестности - дескать, может быть...
- Уже! - бросил дядя.
- И ничего не нашли?
- Ничего... Кроме нескольких следов.
- Чьих следов?
Дядя неожиданно отвел взгляд, а под конец и вовсе отвернулся.
- Это были следы человека, - медленно проговорил он и подбросил в камин еще одно полено.
Вновь воцарилось молчание. Мне показалось, что эта беседа причиняет ему больше боли, чем облегчения. Я решил, что хуже не будет, если честно и откровенно выскажу все, что думаю по этому поводу, но затем передумал и просто спросил, чего же именно он так опасается. Ну ладно, три овцы - это, конечно, определенная утрата, но не его же, в конце-то концов, а соседа, да и не всегда этим смертям оставаться тайной. Убийцу, кем бы он ни оказался, неизбежно схватят и прикончат. Смерть еще одной-двух овец - вот самое страшное, что может случиться в будущем.
Когда я наконец умолк, дядя бросил на меня тревожный, почти виноватый взгляд и я понял, что он собирается признаться еще в чем-то...
- Сядь, - проговорил он, - я хочу кое-что рассказать.
И вот что он мне поведал.
Лет двадцать пять тому назад моему дяде пришлось нанять новую экономку. Со смесью фатализма и лености, лежащих в основе отношения холостяка к проблеме выбора слуг, он согласился с первым же предложением. Это оказалась высокая темноволосая женщина с косыми глазами; лет ей было около тридцати, и никто толком не знал, откуда она родом.
Дядя ничего не сказал о ее характере, но отметил, что "сила" в ней чувствовалась. Через несколько месяцев пребывания в замке дядя стал как-то по-особенному "замечать" ее, хотя, принимая во внимание ее внешность, скорее следовало бы ожидать обратного. Да и она оказалась явно не из тех, кто остается безразличным к подобного рода знакам внимания...
Однажды она пришла к дяде и сказала, что ждет от него ребенка. Дядя воспринял это сообщение достаточно спокойно, во всяком случае до тех пор, пока не понял, что она ожидает его женитьбы на ней.
Узнав про это, он буквально взбеленился, обозвал ее шлюхой и приказал покинуть его дом сразу же после родов.
С этого момента вместо ожидаемого с ее стороны отчаяния или задумчивости слуги в доме стали замечать, что она начала что-то напевать себе под нос по-валлийски, одновременно искоса и с любопытством поглядывая на дядю. Это почему-то напугало его. Он распорядился переселить ее подальше от его комнат, в дальнее крыло замка, и нанял новую экономку.
Когда ребенок появился на свет, дяде сказали, что женщина умирает и просит его прийти. Испуганный и страдающий, он по длинным и малознакомым коридорам прошел в ее комнату. Увидев его, женщина начала что-то бессвязно бормотать, не отрывая взгляда от дяди. Казалось, будто она зубрит какой-то урок. Затем, остановившись, она потребовала, чтобы ему показали ребенка.
Это был мальчик. Сиделка - и дядя это заметил - держала его на вытянутых руках с брезгливостью, почти с отвращением.
- Это ваш наследник, - хриплым, дрожащим голосом проговорила роженица. - Я сказала ему, как надо себя вести. Он будет мне хорошим сыном и ревностно отстоит свое право на существование. - С этими словами она разразилась потоком диких ругательств, что-то кричала о проклятии, олицетворенном ее сыном и смертельном для всякого, кого дядя сделает своим наследником через его голову.
Наконец ее голос затих, она откинулась на подушки, обессиленная и измученная.
Дядя уже собирался было выйти из комнаты, когда сиделка шепнула ему, чтобы он посмотрел на руки младенца. Разжав пухлые беспомощные кулачки, она показала ему, что на каждой руке средний палец имел на одну фалангу больше, чем на соседних пальцах.
Здесь я не удержался и перебил дядю - вся эта история действовала на меня со странной силой, причина которой, видимо, крылась в настроении рассказчика. Дядя явно страшился, ненавидел то, о чем сейчас говорил.
- Ну и что все это значило? - нетерпеливо спросил я. - Эта лишняя фаланга?
- Мне понадобилось немало времени, чтобы разобраться в этом, - ответил дядя. - Мои собственные слуги, видя, что я не понимаю, почему-то не захотели мне ничего рассказывать. Но как-то я встретился с одним доктором, и тот сообщил мне, сославшись на старуху-знахарку, что... В общем, он сказал, что люди, родившиеся с такими руками, временами превращаются в оборотней. По крайней мере, - добавил дядя после некоторой паузы, - так считает большинство людей.
- А что это такое? - не отставал я, сам не замечая того, что мое легковерие нарастает с поразительной быстротой.
- Оборотень, - сказал дядя, - это человеческое существо... - Он снова запнулся, как бы не веря тому, что сам же говорит. - Человеческое существо, которое время от времени превращается в волка со всеми присущими ему повадками и желаниями. Превращение это, или так называемое преображение, происходит ночью. Оборотень убивает людей, а при отсутствии таковых животных, и пьет их кровь. В средние века, вплоть до XVII века, отмечалось много случаев, особенно во Франции, коща мужчин и женщин официально судили за действия, которые они совершили в образе животных. Как и ведьм, их нередко оправдывали, но в отличие от последних, они редко оказывались невиновными. - Дядя сделал паузу. - Я читал старые книги, где были описаны в том лисле и такие случаи, и как-то раз попросил одного знакомого психиатра рассказать мне, можно ли верить всем этим россказням. Ребенок же...
- Да, кстати, а что случилось с ребенком?
- Жена одного из моих слуг взяла его к себе. Это была добрая женщина с севера, которая с радостью воспользовалась этой возможностью, чтобы показать, как низко она ставит все подобные предрассудки. Мальчик жил с ними около десяти лет, а потом неожиданно сбежал. Я не слышал о нем ничего вплоть до... - Дядя почти виновато посмотрел на меня, - до вчерашнего дня.
С минуту мы сидели, не проронив ни слова. Воображение предательски обошлось с моей способностью мыслить логично и трезво, а кроме того, чего греха таить, я и сам немного испугался.
- Так вы думаете, что это ваш сын-оборотень убивает овец? - спросил я, не надеясь на положительный ответ.
- Да. Из хвастовства или ради предупреждения. А может - из-за неудачной охоты ночью.
- Неудачной охоты?..
- Именно, - кивнул дядя и с тревогой посмотрел на меня. - Я же сказал, что объект его главного интереса отнюдь не овцы.
Впервые до меня дошел истинный смысл ругательств роженицы. Значит охота началась, и ее добычей являлся наследник замка Флир. Поняв это, я почувствовал заметное облегчение оттого, что меня самого давно уже лишили этого наследства.
- Вчера я сказал дочери, - дядя только так называл свою приемную бельгийку, - чтобы она ни под каким предлогом не покидала вечером пределов замка.
Должен признаться, ночь я провел не вполне спокойно.
По правде говоря, воображение у меня всегда было развито достаточно хорошо, и как я ни старался, мне не удалось полностью вытеснить из своего сознания видение этого зловещего, преобразующегося существа, бродящего в черно-серебристой ночи под моими окнами. Лежа в кровати, я поймал себя на мысли, что прислушиваюсь к затихающим, теряющимся где-то в окружающем замок лесе шагам...
Не знаю, приснилось ли мне или я действительно под утро услышал отголосок какого-то завывания, но, случайно выглянув в окно по пути на завтрак, я увидел незнакомого человека, который быстро удалялся по дороге от замка. Внешне он чем-то напоминал пастуха: у его ног вертелась одна из наших собак, и мне почему-то показалось, что вела она себя со странной неуверенностью и робостью.
За завтраком дядя сказал мне, что этой ночью была задушена еще она овца - буквально под самым носом у сторожа. Голос дяди заметно подрагивал, когда он говорил об этом, глядя на свою приемную дочь. Та же спокойно поглощала овсяную кашу.
После завтрака мы решили еще раз организовать облаву.
Не стану утомлять вас пересказом всех деталей этого мероприятия и его полного провала. Весь день тридцать человек вдоль и поперек прочесывали леса и верхом, и пешком. Както однажды неподалеку от места последнего убийства овцы собаки наткнулись на странный запах, который вели больше двух километров, но у шоссе он обрывался. Мы тогда решили, что это была, скорее всего, лиса или хорек.
Вскоре оказалось, что события этого дня не до конце еще истрепали наши нервы. К вечеру, когда мы собирались возвращаться домой, дядя по непонятной мне причине сильно встревожился. Погода стояла неважная, сумерки быстро смешивались с густыми облаками, а до Флира было еще далеко. Отдав последние инструкции насчет поисков, дядя распорядился повернуть лошадей к дому.
К замку мы подъехали по боковой дороге, которой редко пользовались. Это была сырая пустынная аллея, проходившая сквозь густой строй сосен и дубов. Из-под копыт лошадей слышался смягчаемый густым мхом перестук камней. Из их ноздрей вырывались тугие клубы пара, словно передававшие эстафету неподвижному воздуху.
Мы были, наверное, метрах в трехстах от ворот конюшни, когда лошади внезапно замерли как вкопанные. Их головы повернулись в сторону леса. В почудившемся нам неясном звуке слышались отвратительные, всхлипывающие, даже самодовольные завывания. Этот звук то усиливался, то замирал, как бы стараясь заполнить собою окружающие нас сумерки.
Дядя спрыгнул с лошади и скользнул в чащу. Я последовал за ним. Вскоре мы вышли на поляну. Единственная фигура, которую мы заметили на ней, была неподвижна...
"Дочь" дяди, скорчившись, лежала у самой дороги - массивное темное пятно на мерцавшей в лучах лунного света поверхности травы. Мы бросились вперед.
Для меня она всегда оставалась скорее нелепой, словно выдуманной личностью, нежели реальным человеком. И умерла она, как жила, поистине в животных традициях - с разорванным горлом.

Молодой человек откинулся на спинку стула, немного утомленный своим монологом и жаром, исходившим от камина. Он вновь почувствовал неудобство окружающей обстановки, о которой, увлеченный собственным рассказом, на время забыл. Наконец он вздохнул и как-то виновато улыбнулся незнакомцу.
- Дикая, невероятная история. Впрочем, я даже не рассчитываю, что вы всему в ней поверите. Возможно, для меня самого реальность случившегося несколько ускользает из-за нелепого и совершенно неожиданного поворота последовавших за ним событий. Как ни странно, но со смертью бельгийки я теперь стал наследником владельца замка Флир.
Незнакомец ответил ему долгой, задумчивой улыбкой.
Его медового цвета глаза сияли, тело под длинным пальто резко напряглось словно в мучительном, сладостном, ожидании. Он молча поднялся со стула.
Молодой человек почувствовал, как острый, холодный страх вонзается во все части его тела. Что-то непонятное, скрывавшееся за этими мерцающими глазами, пугало его своей ужасающей неизбежностью, подобно мечу, готовому в любой момент пронзить его сердце. Его прошиб пот, он был не в состоянии даже пошевелиться.
Теперь улыбка незнакомца показалась ему хищным, изголодавшимся оскалом, глаза кровожадно блестели. Слюна липкой каплей свисала с уголка рта.
Очень медленно он извлек из кармана пальто одну руку и приподнял шляпу. Пальцы крепко сжимали ее поля, и молодой человек увидел, что на среднем было на одну фалангу больше, чем на остальных.

Питер Флеминг (пер. Н.Куликовой)

@темы: цепляет, "Дом Ужасов", интересное чтиво

---

"Снова"

Снова (слэш)
Автор: Maniasha
Пэйринг: ГП/ДМ
Рейтинг: General
Жанр: Romance
Размер: Мини
Статус: Закончен
Саммари: Одиночество - это то, что делает нас безумными. И как бы там не было, безумие это нельзя ничем изменить. Кроме возвращения утраченного...
Примечание автора: Я сначала хотела написать этот фик про одну свою жизненную ситуацию, так, для себя, чтобы лежал в компьютере и действовал на нервы. Но песня, на которую сделан фик (System of a Down "Atwa") вызывает во мне очень сильные чувства, и я не удержалась...

System of a Down "Atwa"

читать

… И как всегда только ночь за окном. Мне никто не поверит, если я скажу, что снова не сплю из-за тебя. Мне никто не поверит, но я и не хочу, чтобы мне верили. Я слишком устал, чтобы чего-то хотеть.

Hey you see me?

Я в очередной раз задумываюсь — для чего я живу? Раньше мне все казалось таким ясным — я рожден, чтобы стать великим, знаменитым, чтобы меня уважали маги, чтобы я был выше всех… А теперь… Все изменилось с тех пор, как я тебя увидел…

Pictures crazy

Нет, внешне все так, будто я такой же. Сложно играть постоянно, но на то я и Малфой, чтобы уметь владеть собой.
Ты меня многому научил. Признаюсь, до тех пор, пока мы с тобой не познакомились, я был слабаком. Я жил в тени отца, знал, что стоит сказать слово, и папочка явится, чтобы меня защитить.

All the I've seen before me passing by

Да, я был трусом. Сейчас мне легко в этом признаться. Но тогда мне казалось, что это — мое будущее, что это то, чего я действительно хочу. Я был таким, каким хотел видеть меня отец — никаких эмоций, никаких проявлений слабости. Но с твоим приходом все изменилось.

I've got nothing to gain, to lose

Перед тобой я стал слабым. Я терялся, когда видел тебя. Я понимал, что я никогда не смогу так просто, без труда, выглядеть холодно, если надо, и быть откровенным настолько, что все вокруг начинают тянуться к тебе. При тебе я сразу становился таким, что потом сам себя ругал, но изменить что-то я не мог.

All the world I've seen before me passing by

И я понял, что я влюблен. Я испугался. Я не знал, что делать. Меня не сколько пугало, что ты парень, сколько то, что ты Поттер. Мой враг. Мой единственный и такой желанный враг. И я еще больше стал играть при тебе. Помнишь, тогда на третьем курсе, когда мы наблюдали за казнью того дурацкого гиппогрифа, твоя подружка Грейнджер ударила меня, и я сбежал? Да, я прекрасно это помню. Вначале я считал, что никогда не забуду этого позора, но потом я понял, что никогда не забуду этой ситуации, потому что именно в тот день в твоих глазах произошло что-то, после чего я совсем запутался.

You don't care about how I feel
I don't feel it any more

Эти зеленые глаза…Эти изумруды. Я попросил отца купить мне два красивых изумруда, и я прицепил их к одной из статуй у нас дома, но даже эти камни не могут сравниться с твоими глазами.

You don't care about how I feel
I don't feel it any more

Я стал всегда каким-то задумчивым. Я помню — ты это замечал. Смотрел на меня вскользь, будто что-то знал, но никогда ничего не говорил, но я тебя и не виню… Я же Малфой, кто станет открывать мне душу…? Хотя я знаю, кто настолько глуп…

You don't care about how I feel
I don't feel it any more

Это произошло на пятом курсе. После того, как твой крестный погиб, этот Сириус Блэк. О, я помню, насколько ты был раздавлен, разбит. Ни Уизли, ни Грейнджер не могли тебя успокоить. Да что там успокоить — просто привести в чувства!!! А я мог. И я всегда делал так, чтобы ты выходил из себя. Я хотел, чтобы ты продолжал жить, потому что без эмоций ты просто умирал.

You don't care about how I feel
I don't feel it any more

А потом ты перестал появляться на занятиях. Я был в панике, я не мог тебя видеть, ругаться с тобой. И я стал караулить тебя у двери вашей башни. Я надеялся, что когда-нибудь ты все же выйдешь, и я смогу с тобой поговорить. О да, я собирался с тобой поговорить…

Anymore

И все сложилось лучше некуда. Я только подошел в тот раз, как ваш портрет открылся. Я едва успел спрятаться за столб, чтобы меня не засекли. Мимо меня что-то проскользнуло, и я понял, что это ты. Конечно, я знал о мантии-невидимке, но твой запах я знаю лучше.

Hey you or me
Not so pretty

Ты пошел наверх, я за тобой. Мое сердце отбивало такой ритм, что мне казалось, что его слышно во всем замке. Я понимал, что ты собрался сделать, и я боялся, что не смогу тебя остановить.

All the world I've seen before me passing by

Но я успел. Ты скинул мантию и стоял, глядя вниз. Я был рядом, готовый схватить тебя за руку. Ты был разбитым, несчастным, таким же, каким я был уже давно. Ты сделала шаг вперед, но я схватил тебя, оттащил от края крыши. Ты упал на пол, рыдая, глядя на меня сквозь слезы, ругая, что я помешал тебе. Я просто прижал тебя к себе и успокаивал, шепча слова, которые давно адресовывал тебе.

Silent my voice
I've got no choice

Наконец ты успокоился. Я помню, что ты спросил, почему я спас тебя. И посмотрел на меня. Своими зелеными глазами. И я пропал. Я поцеловал тебя с такой силой, что сам испугался. Мои руки дрожали, когда я обнимал тебя. Я боялся, что сейчас ты оттолкнешь меня, что накричишь на меня, и твои зеленые глаза уже никогда не посмотрят на меня так, как смотрели раньше…

All the world I've seen before me passing by

Но ты не оттолкнул меня. Ты обнял меня, прижался ко мне, нежно целуя меня в ответ. Я чувствовал твои слезы на своих щеках, твои холодные руки и боялся, что я мог это потерять…

You don't care about how I feel
I don't feel it anymore

О, я стал старше. Не по возрасту, а внутри. Я чувствовал, что за один тот момент на крыше я стал другим. Все изменилось, я понял чего хочу, понял к чему стремлюсь. Но все пути все равно были рядом с тобой. Мы просидели всю ночь на крыше, и я рассказывал тебе все, что испытывал. Ты целовал меня, обнимал в ответ и тоже делился своими переживаниями. Тогда я понял, что никогда с тобой не расстанусь.

You don't care about how I feel
I don't feel it anymore

Да, я с тобой не расстанусь. Не смотря на то, что ты гриффиндорец, а я слизеринец. Ты Поттер, а я Малфой. Ты ангел, а я служитель дьявола. Но я стану достойным тебя, тогда решил я. И я сделал все возможное.

You don't care about how I feel
I don't feel it anymore

Я сказал отцу, что не буду пожирателем смерти. Он выгнал меня из дома, и я ушел. Я изменил свое отношение к другим ученикам Хогвартса. Подружился с гриффиндорцами. Я знаю, что это благодаря тебе, хотя ты и отрицаешь. Ведь гриффиндорцы бы не приняли меня. Если бы не ты. Мы везде были вместе. Постоянно.

You don't care about how I feel
I don't feel it anymore

А потом этот дьявол решил, что пора начать войну. Ты, как главный спаситель, конечно же, должен был отправиться туда. Я последовал за тобой, хотя мне было запрещено. Я многому научился от тебя, и я хотел быть с тобой, чтобы суметь спасти тебя, если понадобится. Я помню, мы однажды договорились, что если умрем, то только вместе. Смешно…

I don't see
Anymore

Война была чудовищна. Многие друзья умирали. Не мои друзья, твои… Моим единственным другом всегда был ты. А ты каждый раз страдал, когда очередная судьба, так тесно связанная с тобой, заканчивалась. Грейнджер, Уизли, Хагрид… Ты постоянно срывался, я не знал, что делать, чтобы тебя успокоить.

I don't hear
Anymore

Но мы были вместе. Несколько лет прошло с этой войной. Мы стали старше, но все равно были очень привязаны друг к другу. Зато вокруг нас начинались сомнения. Ты так и не мог победить Волан-де-Морта. Многие теряли веру в тебя. Я уставал доказывать всем, что лишь ты сможешь нам помочь, но кто-то начинал сомневаться. Эти сомнения тебя еще больше мучили, ты начинал сомневаться в себе… В такие минуты я делал все, что мог, чтобы увидеть улыбку на твоем уставшем лице, столь отвыкшем от улыбок…

I don't speak
Anymore

А однажды ты решился пойти на битву один. Я пытался остановить тебя, но ты сказал, что если ты не сможешь победить сейчас, то никогда не сможешь этого сделать. Все, что я мог — это пойти с тобой, хотя ты и пытался меня остановить.

I don't feel

Волан-де-Морт ждал нас. Мне оставалось только наблюдать и быть готовым ко всему. Но к этому я был не готов. Вы просто исчезли. Оба. Сразу. Как будто договорились об этом. У меня началась паника. Я не знал, где вы может быть, я не знал что делать. Я кричал, бегал вокруг, читал различные заклинания, но ничто не менялось, и ты не появлялся. Я упал на колени и зарыдал…

Hey you see me?

И мир оглушила новость, что величайший темный маг мертв. Все его последователи и приспешники исчезли. Среди них был и мой отец. Он даже предлагал мне вернуться, но я, конечно, отказался.
Ты тоже исчез. Точнее, ты так и не появился. Я начал сходить с ума. Ты мерещился мне повсюду.

Pictures crazy

Я начал разговаривать сам с собой. Дамблдор стал оказывать мне повышенное внимание, а Снейп пытался давать мне какие-то зелья, чтобы успокоить, но все было напрасно. Я терял смысл, я терял жизнь, и я не хотел возвращаться к нормальной жизни. Мне не нужна была жизнь, в которой не было тебя.

All the world I've seen before me passing by

Как думаешь, что со мной сделали? Меня поместили в клинику для душевнобольных… Последняя просьба — бумага и чернила. Я писал тебе письма, которые не знал куда отправлять, рисовал твой образ… Все стены моей тюрьмы были покрыты этими рисунками. Я сидел, вспоминал то, о чем мы мечтали. Я думал, что никогда не прощу тебя за то, что ты бросил меня…

I've got nothing to gain to lose

Сколько прошло времени? Кто знает? Дни для меня были серыми. Иногда — зелеными, когда добрые женщины, которые следили за мной, давали мне зеленую краску. Она была непохожа на твои глаза, но все же зеленая, и я радовался этому, потому что это был единственный праздник.

All the world I've seen before me passing by

Ко мне иногда приходили Дамблдор и Снейп. Они говорили со мной, умоляли начать стараться поправиться, вернуться к нормальной жизни. Дамблдор пытался что-то говорить, но Снейп уже давно так не делал. Он все понял. Кончено, как ему было не понять… Он любил ТВОЕГО отца… Он должен был знать, что значит боль потери…

You don't care about how I feel
I don't feel it anymore

А как-то Дамблдор все же забрал меня в Хогвартс. Не знаю, зачем он это сделал. Я также сидел в четырех стенах, рисовал и писал и боготворил зеленый цвет. Правда, потом я стал выходить гулять к озеру. Иногда, перед грозой, оно было также загадочно и невозможно прекрасно, как и ты…

You don't care about how I feel
I don't feel it anymore

А потом мне надоело так существовать. Я нашел открытки, в которых меня поздравляли с моим двадцатипятилетием. Это означало, что моя «жизнь» уже более десяти лет катится вниз. Мне надоело постоянно мечтать. Я устал на тебя злиться. Я даже простил тебя. Я просто хотел быть с тобой.

You don't care about how I feel
I don't feel it anymore

Помню, сложно было найти время, чтобы за мной не следили. Я пошел к озеру как раз перед грозой. Я сидел на берегу, а темные и грозные волны ласкали мои ноги. Я по одному отпускал рисунки и письма в озеро и смотрел, как они отправляются либо на дно, либо к центру озера…

You don't care about how I feel
I don't feel it anymore

Уже стало темнеть, хотя небо и так было темным, когда я все же решил покончить со всем. Я посмотрел на замок, на все, что в течении долгого времени окружало меня. Я поблагодарил всех, особенно Дамблдора и Снейпа за все, что они для меня делали. Я думал о тебе… И в тот момент, когда погрузился под воду…

I don't sleep
Anymore

Но меня что-то вытянуло оттуда. Я не смог сопротивляться, потому что легкие уже были заполнены водой. Я закрыл глаза и поддался этой силе, которая тащила меня вверх. Когда я оказался на берегу, кто-то стал трясти меня, бить по щекам… А потом я услышал твой голос. Ты звал меня, умолял вернуться, простить за то, что бросил меня… Я с трудом открыл глаза и увидел твои зеленые глаза…

I don't eat
Anymore

Да, я никогда не был сумасшедшим, хотя жизнь мне была не нужна, и я вел себя абсолютно равнодушно ко всему. Наверное, поэтому меня посчитали сумасшедшим…
Но в этот момент я стал сумасшедшим. Я отползал от тебя, кричал что-то про нечистого, умолял исчезнуть. А ты сидела на берегу, в дорогой мокрой одежде, абсолютно разбитый. Под твоими глазами были мешки, ты был безумно уставшим, и что-то в тебе заставило меня замолчать. И ты стал говорить…

I don't live
Anymore

Ты рассказывал все, что произошло на той битве и после нее. Ты сказал главное — что это не ты сам исчез, а Волан-де-Морт перенес вас куда-то. Ты смог его победить, но потерял память. Рассказал, что жил почти десять лет неизвестно где, в чужой семье, пока однажды не наткнулся на старую газету, в которой было написано, что наследник Малфоев сошел с ума и оказался в сумасшедшем доме. И моя фотография. И ты все вспомнил. Ты оправился домой. Поговорил с Дамблдором, который сказал, что я здесь. Ты пришел и увидел, что я погружаюсь на дно. Ты спас меня. Сказал, что если бы я сейчас утонул, то ты бы отправился за мной, потому что мы когда-то обещали друг другу — умереть вместе.
Я заплакал и прижался к тебе. Ты очень изменился, но твоя нежность, ласка, твой запах — остались неизменными. Я понял, что здоров, понял, что хочу жить.
Понял, что хочу жить с тобой…
Лишь с тобой…
И еще я понял, что я ждал тебя…
Я знал, что ты жив…

I don’t feel

Именно поэтому я еще жил.
Именно поэтому я всегда любил зеленый цвет.
И именно поэтому я никогда-никогда не отпущу тебя одного никуда…
Ты будешь только со мной, потому что ты вернул мне меня.
Я снова научился жить, чувствовать, любить…
Любить тебя…
Снова…

@темы: dm/hp, интересное чтиво, fanfiction

---

Каждый раз, когда сажусь искать работу и институт - настроение уходит в глубочайший и непросветный минус.

@темы: мои омуты, вот так вот, блин

---

Еще один флешмоб и, опять же таки, от Ичирина

1) Копируете список своих ПЧ.
2) Вычеркиваете тех, которых видели в реале.
3) Подчеркиваете тех, с кем бы хотелось встретиться.
4) Выделяете жирным шрифтом тех, которые вам дороги.

-joyce hartnett-, .eating rolls, .Narcissus, .Беспечный Ангел, _Menuki_, Amai-Night-Rain, Amaryllis_blood, Baccar[DI], Badou_Tabacho, ephemeral_friend, Eri Asai, gingerdevil.joyce, Grei_Hamus, Hedg., Ichirin no Hana, izja, J.O.E., Lady Nym, Lana_red, Light|ess, Mana_Angel, Momo-kun, Nekronomika, Nim4a, Oniks_aka_Oni, Sentaille, Shinju, Shirogane_no_Oji-sama, skorp2000, Takoru_Shika, Tosha D. Flourite, werew01f, Zachariah., ~Aazmandius~, Кривое Зеркало, Лондонский бейлис., Макивара, Огненная_Волчица, Рыжий Заяс, Элен де Лионкур, Элис-кун

@темы: диагностика нас любимых, staff/stuff, other people

---

Флешмоб от Ичирина

№ Раз.
Правила:
Вы отмечаетесь в комментариях, а я даю вам свои ассоциации на:
1 - ваш аватар
2 - ваш ник
3 - вас самого
А вы ищете картинки к этим ассоциациям и выставляете в своем дневнике.

И № Два
Отмечаетесь в комментариях, а я вам даю ЦВЕТ.
Вы пишете на своем дайрике 4 ассоциации с этим цветом, а именно:
1) связанную с детством;
2) связанную с чувством;
3) связанную с природой;
4) связанную с чем/кем угодно.

Мне досталось от него

вот это

№ Раз
1 - ленивый идиот, ток так могу аву охаректеризовать (та, что сейчас как раз)


2 - мне все время хочется сказать - аморальное существо х)


3 - да ты скоро моей совестью будешь х)


№ Два
голубой
1) Ммм...не знаю...сижу, вспоминаю, что там у меня было такого, связанного с этим цветом...и не могу ничего найти...разве что, небо *пожал плечами*
2) Светлая грусть
3) Небо, что же еще, и его отражение в озере или реке
4) Чьи-то ярко-голубые глаза

@темы: мои омуты, диагностика нас любимых, staff/stuff, other people

---

"Безмолвие огня"

Безмолвие огня (Silence of fire)
Автор: Lady Ash
Оригинал: здесь
Перевод: Juxian Tang
Бета: Die Marchen
Pairing: Снейп/Гарри
Рейтинг: NC-17
Жанр: angst, hurt/comfort
Предупреждение: ченслэш (отношения сексуального характера между взрослым героем и ребенком)
Краткое содержание: После событий "Философского камня" Гарри приходит к Снейпу.

читать

Кто-то стучал в дверь кабинета профессора Северуса Снейпа. Он поднял глаза от работы, не в силах подавить внезапно нахлынувшее раздражение. Было уже поздно, отбой для учеников объявили давным-давно, и если он до сих пор был не в постели, то лишь по причине неизбежной проверки вороха гриффиндорских и слизеринских контрольных по приготовлению Трансфигурирующего зелья различного срока действия. То, что ему приходилось проверять их все, было единственным недостатком задавания огромных домашних заданий просто из вредности, а поскольку все ученики копировали одну и ту же книгу, читать работы было чудовищно скучно. Конечно, он все равно собирался поставить слизеринцам высокие отметки и прокатить гриффиндорцев, но его ученики даже не подозревали, что в глубине души он стремился лучше понимать их.
Мгновение Снейп надеялся, что если он не отзовется, посетитель потеряет терпение и уйдет - и ему не нужно будет вставать со стула. К настоящему времени его слизеринцы уже усвоили, что ему совершенно безразлично, что происходит в их спальнях, если только это не окажется что-нибудь совсем уж из ряда вон выходящее, вроде смертоубийства. Снейп также не был - и он хорошо это знал - человеком, внушающим своим ученикам доверие и желание открыться, и редко кто приходил к нему за помощью или поддержкой.
Стучавший оказался более настойчивым, чем Снейп думал. Вздохнув, он поднялся и, открыв дверь, увидел того, кого меньше всего ожидал.
Гарри Поттера.
Гарри Поттер, одиннадцатилетний герой и спаситель мира магов. Тонкая, гибкая фигурка, закутанная в слишком большую хогвартскую мантию; беспокойные зеленые глаза, глядящие на него из-за старых очков. Как всегда, дыхание у Снейпа перехватило, и, как всегда, он скрыл это под маской презрения, которое было лишь наполовину напускным.
- Чего тебе-то надо? - проворчал он.
Он сказал первое, что пришло в голову - и тут же мысленно выругал себя за это. Разумеется, он мог бы придумать что-нибудь получше - такое, чтобы мальчишка повернулся и убежал, вопя от ужаса - если бы его не застали врасплох. Гарри Поттер. У его двери. Разве он мог этого ожидать?
Мальчишка сглотнул и посмотрел себя под ноги, облизнув губы прежде, чем ответить.
- Нам нужно поговорить.
"Нет, не нужно. Нам не о чем говорить". Снейп вздохнул.
- О чем? - он усмехнулся. - Может быть, ты весь год набирался смелости, чтобы наконец высказать мне, как несправедливо я с тобой обращаюсь? Может быть, ты пришел к выводу, что тот, кто встретился лицом к лицу с Темным Лордом и дважды одержал над ним победу, не должен бояться простого учителя зельеварения?
Мальчишка снова сглотнул.
- Нет... Но... Просто впустите меня... пожалуйста.
Часть души Снейпа, ее отвратительно слабая часть, не смогла вынести умоляющего голоса Гарри, и поэтому, без единого слова, он отступил и впустил его, вздыхая про себя. Его застали врасплох. Так нечестно. Он не давал к этому визиту ни малейшего повода. Он мог только надеяться, что мальчишка по-быстрому скажет, что ему нужно, и оставит его в покое, оставит его за этими стенами, которые он воздвиг, чтобы по-прежнему жить в мире с собой. Под его черной тяжелой мантией, под кожей, под хладнокровной маской шевелилось чудовище - чудовище, оживавшее всякий раз, когда он смотрел на сына своего врага, смотрел, охваченный чувством, которое ни один мужчина не должен испытывать при виде одиннадцатилетнего ребенка.
Снейп опустился на стул, скрестив руки на груди, пытаясь унять дрожь. На уроках зельеварения, днем, когда все вокруг них было ярким, полным смеха и разговоров, и Драко Малфой следил за ним хитрым взглядом, ожидая, чтобы он допустил какую-нибудь ошибку - это было одно; и совсем другое дело было здесь, в его личных покоях, в тишине, в темноте. Только он и Гарри. "Я могу в мгновение ока заставить тебя корчиться на полу от Crucio, - думал он, глядя на мальчишку, стоящего перед ним. - Здесь приказываю я. Тебе не одолеть меня. Ты не можешь меня одолеть".
Гарри, казалось, чувствовал себя неловко. Его взгляд перескакивал по полкам в кабинете Снейпа, то и дело замирая, глаза расширялись при виде самых экзотических банок.
- Говори, - велел Снейп.
Мальчик взглянул на него и облизал губы.
- Я хотел поблагодарить вас за то, что вы спасли мне жизнь.
Раздражение прокатилось сквозь него отрезвляющей волной. Конечно. Герои всегда поступают благородно... Он фыркнул.
- Так значит, Дамблдор рассказал тебе, как все было, и потребовал, чтобы ты пришел сюда и поблагодарил меня. Уверяю, я вполне могу обойтись и без твоей благодарности, особенно неискренней благодарности. Она мне не нужна, Поттер. Можешь идти.
К концу своей небольшой речи он взвинтил себя так, что ему пришлось откинуться на спинку стула.
- Нет, - возразил Поттер, на мгновение встретившись взглядом со своим учителем. - Он не знает, что я здесь. Просто... Мне так жаль. Я подозревал вас, что вы хотите украсть Камень, сперва для себя, потом для того, чтобы отдать его Вольдеморту...
Назвав Того-Кого-Нельзя-Называть, мальчик смолк, секунду поколебался. Затем решил не говорить больше ничего, и просто ждал - ждал, что скажет его учитель зельеварения.
Снейп нахмурился, откинувшись на стуле. Ему нечего было сказать. Конечно, Поттер подозревал, что он хочет заполучить Камень, что он помогает Вольдеморту, этого и следовало ожидать, правда? Вполне можно было обойтись без исповеди и отпущения грехов, которые были нужны ему еще меньше, чем благодарность мальчишки за спасение его жизни.
Но, глядя на Гарри, он видел подлинную боль в зеленых глазах; собственная боль отозвалась в нем эхом, и от этого он чуть не зашипел. Мальчику нравился Квиррелл, вспомнил он, конечно, нравился - Квиррелл нравился всем ученикам: нервный, заикающийся бедняга Квиррелл... Конечно, он всем нравился - безвредный, несчастный человечек... От такого не ожидаешь, что он будет носить в себе Лорда Вольдеморта.
И от этого было больно. "Так всегда. Боже, ты слишком маленький, чтобы выучить этот урок. Больно, не правда ли? Люди не те, кем они кажутся, да? Враг никогда не бывает тем, на кого ты думаешь. Самый безвредный из них всегда таит чудовищный, страшный..." Он торопливо оборвал мысль, пока она не превратилась в воспоминание. "Они не такие, какими кажутся, правда, Гарри? Даже я... Так что ненавидь меня, ради Бога, ненавидь меня, или я убью тебя, задушу тебя, разорву тебя на части..."
В классе, когда Поттер смотрел на него с нахальством, до последней капли унаследованным от отца, ненавидеть его было легко; было легко унижать его и заставлять его платить за каждый миг унижения и стыда, которые Снейпу пришлось испытать. В его покоях, когда Гарри смотрел на него вот так, умоляюще, с болью, Снейп понял, что не в силах его ненавидеть.
Он должен был что-то сказать, припомнил Снейп, речь как будто шла о том, что Поттер заблуждался на его счет и теперь об этом сожалел.
- Мне не нужна твоя благодарность, - наконец сказал он хрипло, давясь словами. Ему пришлось закрыть глаза, отвернуться. Потому что мальчик не был Джеймсом. Джеймс никогда не был слабым. Джеймсу никогда не было больно. Джеймса ему никогда не хотелось обнять и сказать, что все будет в порядке - просто потому, что ложь так сладка; с Джеймсом он никогда не испытывал такой боли, что даже ненависть была лучше, потому что ненависть очищала, ненависть не рождала желания прикоснуться к его щеке - и касаться его, и любить его больше, чем взрослому позволено любить одиннадцатилетнего мальчика.
Он не мог вынести этот взгляд. "Я не могу дать тебе этого, Гарри. Я знаю, что тебе нужно, я знаю, что ты хочешь, но не от меня... Ты слишком маленький, чтобы понять это, Гарри... Не от меня. Я просто... слишком близко к тебе, я думаю о тебе страстными, постыдными ночами... Я не могу дать невинной любви, Гарри, ни тебе... ни кому-то еще. У меня есть только тьма".
- Вы ведь по-настоящему не плохой, да? - спросил вдруг мальчик. - Я имею в виду, я всегда думал... Но... Если Квиррелл... и...
Он так старался, так старался понять то, что ему было еще слишком рано понимать. Снейп закрыл глаза.
- Ты не имеешь права судить обо мне, - произнес он очень медленно. - Я не изменюсь. Я такой, какой есть, и я не позволю тебе забыть об этом ни на мгновение.
Угроза была непонятной, и Снейп понял, что только что сделал именно то, чего делать не собирался - и это не возымело никакого действия. Мальчик внезапно потянулся к нему, и Снейп даже не успел осознать, насколько он близко - чересчур близко.
- Не вздумай меня обнимать! - воскликнул Снейп, захлебнувшись собственным голосом, низким и хриплым, и вскинул руки, защищаясь.
Но Гарри не обнял его. Вместо этого он наклонился и коснулся губ Снейпа своими губами.
Это был короткий поцелуй, детский неопытный поцелуй, просто соприкосновение губ, продлившееся чуть больше мгновения - мужчина был слишком потрясен, чтобы ответить, но все же машинально перехватил мальчика за руку, чтобы тот не мог отодвинуться.
- Подожди, - произнес он инстинктивно и, в свою очередь, наклонившись, мягко поцеловал мальчика в губы.
Ему подумалось, что он переходит всякие границы, но короткий поцелуй казался таким восхитительным. Губы Гарри пахли детством и невинностью, были такими сладкими и нежными, и все же Снейпу пришлось расстаться с ними спустя всего лишь мгновение, оставившее слишком много огня в его венах и тупую боль у него в паху. Он понимал, что сделал что-то ужасно неправильное, что он поступил отвратительно. Ему следовало сдержать себя, он знал это, и чувствовал раскаяние, которое не было до конца искренним, и ненавидел себя за это.
Он смотрел Гарри прямо в глаза, медленно отпустив его руку, ища в лице и во взгляде следы ужаса, отвращения. Что он наделал? "Да, он первым поцеловал тебя, но он маленький, ради всего святого, он же ребенок, ему одиннадцать лет, не смей, он не знает, что делает, он совсем не этого хотел…"
Торопливый стук сердца Снейпа отмерил вечность, прошедшую, пока кто-то из них не пошевелился. "Черт возьми, я не помню, как это было, когда мне было одиннадцать, что вообще он знает о сексе? Что дети об этом говорят сейчас, что они делают, может быть, обмениваются невинными поцелуями в спальнях, может быть, между ними нет еще даже этого, но он понимает, что это другое, совсем другое... в этом нет ничего от их невинных забавных исследований, ничего невинного нет во мне, только тьма, и я хочу тебя, так хочу, так..."
- Так нельзя, - прошептал Гарри. Он опустил глаза, щеки горели, но голос был твердым. Он знал, что это неправильно - неважно, что он знал и чего не знал о сексе - так, как только ребенок может инстинктивно знать, так, как ребенок с легкостью отличает добро от зла и хорошее от плохого; он знал, что целоваться в губы - это нечто слишком интимное, то, чего не должно происходить между ребенком и взрослым.
- Да, верно, - согласился Снейп.
Он видел его стыд и смятение, но он также видел и другое - как отчаянно мальчику это нужно, как необходимы ему любовь и нежность, и осязаемая ласка, как он уязвим, и смущен, и напуган, и как легко Снейпу было бы воспользоваться этим - "Нет, не воспользоваться, никогда, ни в коем случае. Не дай бог испугать его, ведь он так хрупок, слишком, слишком хрупок. Лучше уходи отсюда, не позволяй мне дотрагиваться до тебя, какие мягкие волосы, позволь мне, я не сделаю тебе больно, обещаю, Гарри".
- Чего ты хочешь? - спросил Снейп тихо, голосом, непривычным к мягкому тону, и слова вышли хриплым шепотом. Мальчик должен сделать выбор сам, без принуждения. Потому что его так легко сломать; всего одно неправильное слово, одно чересчур интимное прикосновение - и что-то в нем надломится, и никто не сможет это исправить. Игра была опасной, но Снейп все еще чувствовал сладость поцелуя на губах, и так отчаянно хотел еще, что это стоило любого риска. "Скажи, что ты хочешь меня. Пожалуйста".
Гарри поколебался. Прикусил губу, глядя в пол, сглотнул и, как будто сделав над собой усилие, произнес:
- Я... Можно, вы... поцелуетеменяещераз?
Снейпу пришлось сдержать устремившийся на волю стон, когда он услышал эти слова, и его член окреп, пульсируя. "Теперь... осторожно. Очень медленно. Не напугай его".
- Да. Если ты в самом деле этого хочешь.
Мальчик поднял глаза. На его лице было смущение - и легкий румянец, и его взгляд, встретивший глаза Снейпа, умолял о любви, и доверии, и безопасности. Он кивнул, один раз.
Снейп облизнул внезапно пересохшие губы и наклонился вперед, слыша отчаянный стук своего сердца - задержался на мгновение в дюйме от лица мальчика, чтобы убедиться, что Гарри не собирается отшатнуться. Затем снова коснулся губ мальчика своими губами.
Это второй поцелуй был еще слаще, теперь Снейп мог позволить себе по-настоящему его почувствовать. Он закрыл глаза, вдыхая запах волос и кожи Гарри, снова чувствуя вкус его губ. Это был поцелуй без ответа, но Снейп слегка прижал свои губы к губам Гарри, сдерживая стоны, которые вот-вот могли превратиться в крики чистого наслаждения. Слишком прекрасно, слишком чудесно то, что мальчик позволяет ему делать это, позволяет целовать его, целовать...
Задыхаясь, Снейп заставил себя отстраниться.
- Ты не против? - выдавил он, пытаясь дышать ровнее. Он знал, если Гарри хотя бы заподозрит, какое безумное, яростное желание пылает в нем, его глаза распахнутся от ужаса. Он отшатнется, если только представит, насколько дальше простых поцелуев Снейп хотел бы зайти (хотел бы, но не сделает этого, пообещал он себе), если он узнает, как жестоко Снейп подавляет желание опрокинуть его и поглотить его целиком, сорвать с него одежду и полностью овладеть им, руками и ртом, и телом, и оказаться в нем, и душить, и рвать на части в порыве наслаждения, невзирая на крики, и слезы, и мольбы. Конечно, он не сделает этого, ничего кроме поцелуев и прикосновений, всего лишь дотронется слегка до его волос, до нежной шеи. "Это ведь никому не повредит, правда?" - уговаривал он сам себя.
Гарри кивнул, и Снейп потянулся к волосам мальчика, отвел их с лица - и этот момент напомнил ему о Джеймсе болезненным толчком в груди. Шепотом произнесенное заклинание пригасило свет. Огонь потрескивал в камине. Было тихо. Спокойно. Снейп провел пальцем по мягкой щеке мальчика, глядя ему в глаза. Гарри снова кивнул, немного смущенно, но подтверждая, что все хорошо.
Снейп снова нагнулся и прикоснулся к губам ребенка. Этого мало, этого всегда будет слишком мало... Гарри слегка приоткрыл губы, и Снейп лизнул его нижнюю губу, слегка сжал ее губами, вдыхая особый запах детской кожи, перебирая его мягкие, невообразимо мягкие волосы.
Он отстранился, потом снова поцеловал Гарри. Коснулся его лица, провел кончиками пальцев по шее, поцеловал подбородок, щеку, нежно, осторожно, чтобы не испугать мальчика - и у него так стояло, болезненно, ужасно стояло, что он медленно передвинулся вперед на стуле, чтобы эти дюймы дали ему возможность прижаться к Гарри.
Гарри, похоже, не возражал против более тесного объятия, и того, что нечто твердое прижалось к его ноге; он не отстранился, но глаза у него расширились.
- Все в порядке? - спросил Снейп, резче, чем ему хотелось, убирая волосы со лба Гарри и целуя его в висок. Его член пульсировал от желания, от вожделения, и когда Гарри слегка пошевелился, его тело коснулось Снейпа, и Снейпу пришлось закусить губу, чтобы превратить стон в приглушенное шипение сквозь зубы. Это не должно было быть так приятно, не должно, но он так хотел этого... Дрожащими руками он продолжал гладить волосы мальчика.
- Да... - тихо протянул Гарри, и Снейп смотрел в его лицо, вспыхнувшее, смущенное и такое прекрасное. - Все в порядке и все... Но, - он облизал губы, - почему вы сказали, что так нельзя, а потом все равно стали это делать?
Снейп вздрогнул.
- Потому что ты очень красивый, - сказал он первое, что пришло ему в голову, целуя волосы мальчика, теснее прижимая его к себе, целуя в шею.
- Я думал, вы меня ненавидите, - раздался очень тихий голосок, и Снейпу казалось, что от этих слов он должен что-то вспомнить - кажется, была какая-то причина, почему мальчик должен был его ненавидеть, что-то насчет Вольдеморта и... но это не имело значения, не могло быть важным, только не сейчас, когда он обнимал Гарри, повторяя:
- Нет. Нет, нет, нет... Конечно, нет, - он задыхался, не мог говорить ровно. - Как можно тебя ненавидеть? - прошептал он, по-настоящему расстроенный этой мыслью, а его член так стоял, это было так хорошо... когда-то давно он ненавидел мальчика, кажется, он припоминал это, но даже ради спасения собственной жизни он не смог бы сказать теперь, за что.
Он снова поцеловал Гарри в губы, и спросил, отклонившись на дюйм:
- Может быть, ты приоткроешь немножко рот?
В этой простой просьбе было столько распутства, что его член запульсировал - он почувствовал, что может кончить от одной этой мысли.
Гарри почти послушался, а затем снова закрыл рот.
- Зачем?
Снейп вдыхал его запах, чувствовал мягкую, юную кожу своей щекой.
- Чтобы... я мог лучше поцеловать тебя, - выговорил он.
- А… ладно... - голос был слегка удивленным, но маленький рот приоткрылся, и Снейп накрыл его своим ртом и осторожно вошел в него языком. Нежно касаясь, он провел по языку Гарри, один раз, мягко, и отстранился.
- Тебе понравилось? - прошептал он, закрыв глаза. Стояла такая тишина, что слышалось только их дыхание и слабый шелест одежды, и стук его сердца в груди, и кровь, пульсирующая в венах и в его члене, и так легко было его ранить, со всей этой кровью, он не мог ни о чем думать, единственное, что имело значение, это Гарри, рядом с ним, он никогда не причинит боли Гарри, которого он так любил, любил...
Гарри кивнул, сглотнув, словно не в силах произнести ни слова, и когда Снейп прижал губы к губам мальчика, они открылись навстречу его рту. Он ощущал его вкус, сладость губ и теплую влажность маленького языка. Он целовал мальчика с нежностью и любовью, которых в нем никто не подозревал, и мальчик прижимался к нему, позволял Снейпу касаться и целовать его, и, Боже мой, это было столь сладостно, столь упоительно, что после этого можно было спокойно умереть...
Когда язык Гарри скользнул в его рот, Северус Снейп излился прямо в штаны.
На этот раз он не смог сдержать стон, долгий, полный боли и стыда, и, задыхаясь, отчаянно пытался успокоить свое дыхание, чувствуя странную опустошенность и смутную боль.
- Что случилось? - прошептал мальчик, слегка отстраняясь с немного испуганным и непонимающим видом.
- Я кончил, - ответил Снейп хрипло, пытаясь успокоить свое срывающееся дыхание, подавить стоны.
Гарри покраснел; Снейп не знал, понимает ли он, что значит "кончить".
- А, - сказал он.
Снейп наклонился к Гарри и в течение нескольких мгновений, показавшихся вечностью, обнимал его, зарываясь лицом в его волосы, наслаждаясь его запахом. Ему хотелось плакать.
- Думаю, тебе пора идти, - сказал он, наконец, выпрямляясь.
- Да... - Гарри облизал губы. Выглядел он так же неловко, как Снейп себя чувствовал. - Наверное, мне пора... Только я хотел спросить... можно... можно мне будет прийти еще... знаете, когда-нибудь?
Он смотрел на Снейпа умоляюще.
Несколько секунд Снейп отчаянно боролся с собой. "Да, - хотел сказать он. - Да, да, приходи... Приходи, в следующий раз я возьму тебя в свою постель; я часами буду ласкать и целовать твое обнаженное тело... Я покажу тебе наслаждение, которого ты никогда не знал, и мы будем делать это медленно, так медленно; я никогда, никогда не причиню тебе боли, я просто хочу, чтобы тебе было хорошо... Приходи еще и еще, и я научу тебя... Приходи и позволь мне, позволь мне заставить тебя стонать и кончать, позволь мне боготворить тебя, позволь мне обладать тобой, и я не разочарую тебя. Приходи, и я буду любить тебя больше, чем ты мог себе представить, я буду любить тебя, пока сила моей любви не задушит тебя - и я никогда тебя не отпущу".
Но этого не могло быть, он знал это, и во рту у него пересохло при одной мысли об этом. "Нет". Единственно возможный, единственно правильный ответ был "нет". "Нет, Гарри, ты не знаешь, что с тобой произойдет, ты не узнаешь об этом много, много лет... Не узнаешь, какие глубокие шрамы может оставить на тебе моя любовь, которая убьет в тебе всю радость, всю легкость... Нам предстоит война, Гарри, война против тьмы. У тебя свои битвы, а у меня свои, и мы никогда не победим, если... ты и я, в моей постели, разрушим все".
- Прости, - прошептал Снейп на ухо Гарри, обращаясь, скорее, к самому себе, зажмурил глаза так, что пролились слезы, и потянулся за своей палочкой. - Obliviate.

@темы: цепляет, ss/hp, интересное чтиво, fanfiction

---

"Блуждающая опухоль"

Предупреждение by me.

Эти рассказы "на любителя" - могут содержать как откровенные и кровавые, так и откровенно кровавые сцены. Так что "никакого принуждения - всё исключительно добровольно и по желанию".

V. Исключительно для птиц. "Блуждающая опухоль" Эдгар Джепсон, Джон Госворт (пер. Н.Куликовой)

'''''

"Немедленно приезжай. Предстоит операция. Возможно, уникальный шанс. Лучше спецрейсом. Линкольн, Кингс-Кросс, 9.30. Не подведи. Клэверинг".
Именно так была составлена телеграмма, которую я вторично перечитал, сидя в поезде, уносившем меня из Лондона.
Она показалась мне довольно странной. Я знал, что Клэверинг тоже был готов оказать мне любую услугу, поскольку все пять лет нашей совместной работы в больнице Святого Фомы нас связывала близкая дружба, и он прекрасно понимал, что гонорар за операцию в Линкольне окажется весьма кстати для хирурга, совсем недавно обосновавшегося на Харли-стрит [Улица в Лондоне, на которой расположены приемные наиболее престижных и дорогих врачей]. Но что он имел в виду, когда упоминал про какой-то "уникальный шанс"? То, что клиент - какая-то местная шишка, с которого именно на севере может начаться его блистательная карьера? Впрочем, едва ли, поскольку там хватало и своих собственных хирургов. Но если не это, то что? Я ломал голову над различными вариантами, пока до меня неожиданно не дошло, что, поскольку все выяснится не позднее двенадцати часов дня, нелепо мучить себя поисками разгадки в пол-десятого, а потому развернул свой "Таймс" и присоединился к беседе пятерых любителей скачек,оказавшихся со мной в одном купе.
Спецрейсу везде давали зеленую улицу, так что уже в три минуты первого мы подкатили к перрону вокзала в Линкольне. Клэверинг встречал меня, и мы тотчас же бросились навстречу друг другу, продираясь сквозь мощный поток любителей конных состязаний. Я сразу же заметил, что вид у моего друга больной, даже очень больной.
- Поговорим по дороге, - сказал он, и мы направились в сторону его машины.
Дом, изумительный дом сельского врача, выстроенный в начале девятнадцатого века и стоявший на главной улице, ранее принадлежал его отцу и деду, тоже врачам, и изнутри выглядел столь же крепко и солидно, как и снаружи. Клэверинг пребывал в возбужденном состоянии и сразу же повел меня в операционную, немного старомодную на вид, но оснащенную всем необходимым современным оборудованием, после чего тотчас же перешел к делу, одновременно готовя мне коктейль из виски с содовой.
- Речь идет о моей девушке, - проговорил он, и я заметил, что моему другу словно не хватает воздуха, что само по себе произвело на меня определенное впечатление, ибо, насколько я помнил, особой сентиментальностью он никогда не отличался. - Сильвия Бэрд, чемпионка южной Франции по плаванию, девушка, с которой я помолвлен.. но помолвке этой долго не существовать, если не провести срочную операцию. Все это дело полностью выбило нас из колеи, и нет, кажется, ни одного приличного специалиста в округе, который бы не осмотрел ее.
Наконец, ему удалось взять себя в руки и рассказать мне эту историю во всех деталях.
Мисс Бэрд всегда отличалась завидным здоровьем и практически никогда не болела, если не считать кори в детском возрасте, прекрасно играла в гольф и теннис, иногда даже брала в руки хоккейную клюшку. В конце последнего спортивного сезона она поехала с группой на какие-то сборы на Ривьеру, и примерно через полтора месяца после ее возвращения оттуда начались все эти неприятности. Связаны они были с брюшной полостью. Девушка довольно скоро обратила на это внимание, поскольку болеть не привыкла. Поначалу вроде бы ничто не вызывало особых опасений, но постепенно, хотя и медленно, ситуация стала меняться к худшему. Ни сам Клэверинг, ни приглашенные им для консультации специалисты не могли сказать ничего определенного, хотя, разумеется, предпринимали все необходимые меры. Ничего не помогало.
- Скажи, ты никогда не видел или не слышал про блуждающую опухоль? - Мне показалось, что его вопрос прозвучал, как крик боли.
- Нет, - ответил я со всей определенностью в голосе. Опухоль не может блуждать.
- А эта может. Посмотри на рентгеновские снимки. - Он выдвинул ящик стола и извлек целую пачку снимков, которые мы тут же принялись рассматривать. Зрелище было поразительное. Опухоль существовала, это точно в зоне толстой кишки, чем-то похожая на спайку и, как заметил Клэверинг, больше напоминала исполненные черными чернилами рекламные рисунки, совершенно непохожие на другие рентгеновские снимки, которые мне когда-либо приходилось видеть. И не было двух таких снимков, на которых она оставалась бы на одном и том же месте! В это не возможно было поверить - на некоторых снимках она оказывалась смещенной на добрых двадцать сантиметров.
- Черт побери, - воскликнул я. - Почему же ты не оперируешь?
- Я оперировал! Мы оперировали! Операцию проводил Доулинг, а на всем севере нет более классного специалиста. Но когда он вскрыл кишечник, опухоли там не оказалось, и он так и не смог ее отыскать!
Я посмотрел ему в глаза.
- Именно поэтому я и послал за тобой - чтобы еще раз прооперировать ее. Хотя нельзя исключать, что мы и сейчас уже слишком запустили процесс, и она не перенесет повторную операцию. С нее хватило и одного раза. Но я не знаю второго такого хирурга, столь же быстро орудующего. Возможно, тебе удастся успеть.
- Да, да, - мягко проговорил я. - А ты еще написал в телеграмме: "Возможен уникальный шанс".
- Если у тебя получится, можешь считать, что на севере слава на успех тебе обеспечены, - глухим голосом проговорил мой друг.
- Что ж, мне ничего другого не остается. Веди меня к больной.
- Она готова к отправке в больницу, - сказал он. - Там созданы все необходимые условия.
- Правильно. Только, если не возражаешь, я бы съел бутерброд - позавтракать пришлось наспех, а это как-то не настраивает на рабочий лад.
- Я позаботился и об этом, - заметил Клэверинг.
Я перекусил бутербродами, и уже через десять минут сестра помогала мне надеть резиновые перчатки. Когда в операционную вкатили пациентку, я понял, что более гнетущего и изможденного выражения на некогда милом лице, мне еще видеть не приходилось.
- Она что, голодает у вас?!
- Я понимаю, что ты хочешь сказать, - прежним бесцветным тоном проговорил Клэверинг. - Но причина не в этом.
- Ну так немедленно организуйте переливание крови, пока я закончу приготовления, - буркнул я и продолжил осмотр.
На впалом животе опухоль выпирала, как шишка, и я надавил на нее. Реакция на мое движение оказалась странной и походила на изворачивающееся мускулистое напряжение. Раньше мне никогда не приходилось наблюдать, чтобы опухоль реагировала подобным образом. Я кивнул анестезиологу и вскоре надо было подключаться уже мне.
Я мысленно поставил перед собой задачу: сразу после вскрытия брюшной полости локализовать опухоль. Едва заметив ее, я взял большую иглу и, пронзив сгусток, буквально пригвоздил его к месту. Мне показалось, что опухоль снова отреагировала на мое действие, хотя остальная поверхность брюшной полости едва колыхнулась.
Я взял инструменты - обычно я начинаю работать тремя: одним действую, а два других зажаты между пальцами, что позволяет оперировать быстрее - и приступил к дальнейшей работе. Сделал надрез - более длинный, чем обычно, чтобы покрыть им почти всю поверхность опухоли, поскольку мне показалось, что она продолжает подрагивать, я вплотную подобрался к красновато-черной губчатой поверхности прямой кишки, слегка колыхавшейся под пронзившей ее иглой.
Прямо из середины этой извивающейся губки на меня смотрели два неподвижных, немигающих глаза.
Осьминог! Когда хирург делает операцию, он обычно готов к неожиданностям, но я должен признать, что эти два глаза - на какое-то мгновение они показались мне глазами самого дьявола - попросту ошеломили меня. В тот же самый момент до меня дошло, что тварь изо всех сил пытается сорваться с удерживающей ее иглы, напрягая всю силу своих присосок, впившихся в стенки кишки, и если бы металл иглы не выдержал, толку от всех моих поисков и действий было бы мало. За десять последовавших за этим секунд я нанес скальпелем не менее пятидесяти отчаянных ударов по извивающейся губке.
Движение замерло. Я взял пинцет и извлек массу из тела.
Сделать это оказалось совсем нетрудно: присоски уже не функционировали. Никогца я даже подумать не мог, что с такой быстротой справлюсь с подобной тварью.
- Вот твоя опухоль! - проговорил я и сбросил ее в эмалированный бикс.
Обмякшая и свалявшаяся, словно из нее выпустили воздух, масса походила сейчас на кусок тряпки, застрявшей в водосточной трубе, или на отрезок бычьей кишки. И только глаза продолжали смотреть - так же тупо и неподвижно.
Клэверинг пытался было сдержать позыв к рвоте, но сдался - зрелище было действительно омерзительное. Я быстро промыл кишечник пациентки и за десять минут, быстрее, чем когда-либо, наложил швы.
Сильвия Бэрд пошла на поправку, хотя на это, естественно, потребовалось определенное время. Впрочем, я был уверен, что она полностью восстановит силы. В конце концов, она ведь замужем за Клэверингом.
"Возможен уникальный шанс". А что, разве не так? На следующее утро про случай с осьминогом писали уже все крупные газеты Англии, а к вечеру - и всего мира, так что мне грех жаловаться на судьбу.
Но, о Боже, что бы было, не успей я пронзить эту опухоль иглой прежде, чем приступить к самой операции!

Эдгар Джепсон, Джон Госворт (пер. Н.Куликовой)

@темы: "Дом Ужасов", интересное чтиво

---

"Из дневника Гарри Поттера. Романтика"

Название: Из дневника Гарри Поттера. Романтика.
Автор: Мэг Паркер
Пэйринг: Гарри/Драко
Жанр: romance с претензией на юмор (но юмор настолько тонкий, что вы скорей всего его не заметите, или его вообще там нет…)
Размещение: запрос не был отправлен, так как либо автор дал не верный мейл, либо он его сменил.
Disclaimer: собственность ДжиКей Роулинг. А жаль…
Примечание: POV Гарри Поттер

Романтика, -и, ж.
То, что содержит идеи и чувства, эмоционально возвышающие человека;
условия жизни, обстановка, соответствующие эмоционально-возвышанному мироощущению.
С.И. Ожегов "Словарь русского языка" 1991 год

Романтика - в самолетах,
Романтика - в автомобиле
Романтика - на курортах
Романтика... ой, девочки... в мальчика влюбился
Фабрика "Романтика"

читать

Что такое романтика? Глупый вопрос. Кто-то считает романтику глупостью несусветной, для кого-то она смысл жизни. Кто-то её находит под тощим деревцем у подъезда, а кто-то в шикарном отеле в номере-люкс. Но для меня это как-то пошло. Мне всегда было не до романтики. И может быть сейчас, когда я могу жить в свое удовольствие, я лихорадочно ищу в каждом своем любовнике каплю романтики. Все мои любовники красивы, опытны, сексуальны, НО чертовски не романтичны. И как только я это понимаю, я с ними расстаюсь и продолжаю поиск... Может, я ищу не в том месте?
«Великолепно! Я, Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, Золотой мальчик, и черт знает кто, попался на удочку Малфоя! Стою тут, блин, посреди квидичного поля ночью с метлой и жду его, как последний дурак. Между прочим, сейчас зима, а я только в квидичной мантии. Как я мог довериться Малфою?
Ладно, пока я еще окончательно не замерз мне надо полетать, только так чтобы Филч не заметил, хотя поле далеко от замка, авось не увидит.
Как же хорошо! Встречный ветер сдувает волосы со лба. Кажется, что я могу долететь до неба и взять себе звезду на память
– Эй, Поттер, спускайся! – раздался голос внизу. – Я думал ты не придешь, Святой мальчик.
– На святого больше похож ты, – парирую я, уже стоя на сухой земле, пардон, на мокрой (снег всё-таки).
– Это еще почему? – озадаченность Малфоя рассмешила меня.
– Потому что ты похож на ангела. Твой любовник ведь так тебя называет? Правильно, Дракоша?
– Да, что ты знаешь обо мне, Поттер? Думаешь, победил ублюдка Реддла и всё: круче всех? Не вмешивайся в мою личную жизнь, ясно?
– Малфой, не горячись! Я не вмешиваюсь в твою «личную жизнь», о которой, кстати, знает весь седьмой курс Гриффиндора!
– Откуда?!?! – удивление Малфоя было неописуемо.
– Так Дин нам все в красках рассказывает, а Симус в это время пускает слюни и представляет себя на месте Дина. А вы правда во время отработки у Снейпа…?
– Ни слова, Поттер, а то я тебя убью. И Томаса с Финниганом тоже.
– А с кем будешь трахаться, а, Дракоша? – я думал это заткнет Малфоя, но он сделал что-то очень неожиданное. Малфой вдруг как-то соблазнительно улыбнулся, окинул меня похотливым взглядом и сладеньким голосом произнес:
– Потти, знаешь, я думаю, и ты сможешь сойти на эту роль. – И это исчадие ада многозначительно приподняло брови, и подошло ко мне близко, очень-очень близко.
– Малфой, отойди. Мы пришли сюда соревноваться, кто лучше летает. Вот и давай начнем, – я мучительно покраснел. Чертов Малфой не смей подходить ко мне так близко… пожалуйста.
– Да ладно, Потти, не красней ты так, – блондин провел ладонью по моей щеке и продолжил, уже шепча на ухо. – Томас мне рассказывал, что ты пояс верности уже давно снял. Кто там у тебя был: Оливер Вуд, близнецы Уизли, Эд Пьюси, Майлз Блетчи, Флинт, Забини, Малкольм Бэддок. Кстати, ты знаешь, что ему только 14?
– Я в курсе возраста моего мальчика. А у тебя в постели перебывали все новые молодые профессора, я слышал, что у тебя был роман со Снейпом и последний Дин Томас, а еще, по-моему, был Терри Бут. Видишь, я тоже в курсе твоих пассий.
– Но, по-моему, у меня есть одно досадное упущение, – это недоразумение уже расстегнуло мою мантию до груди и тщательно исследовало мою шею.
– Какое? Ахх... – Только и сумел произнести я.
– Я так и не трахнул Гарри Поттера. Как думаешь, я смогу это исправить?
Чертов Малфой!!! Ну ладно я тоже не лыком сшит, ры-ы-ы-ы.
Я сам принялся яростно расстегивать зеленную квидичную мантию Малфоя. И после того, как я поставил засос на его нежной белой шее, прорычал:
– Мы исправим это упущение с поправочкой: я трахну тебя.
– Даже не мечтай, ааа. Поттер, харе кусаться, – и он оттолкнул меня.
– Тебе же нравится! – я даже немного оскорбился, как грубо Малфой меня отшил.
– Может и нравится, но я не хочу после безудержного секса с тобой подхватить воспаление легких.
– Какой же ты не романтичный, Малфой. Чистое звездное небо, полная луна...
– ...оборотни в лесу и совы на охоте, гадящие, где попало.
– Вообще никакой романтики в тебе нет! – Я был даже немного расстроен этим фактом. Романтика так вписывалась в аристократический, невинный образ Малфоя. Невинный пока, конечно, он не откроет рот...
– Я тебе устрою романтику, Поттер, ходить не сможешь, – он ухмыльнулся.
– Ну, показывай, другой от тебя не дождешься, – вздохнул и вздрогнул. – Что-то мне холодновато, можешь, согреешь?

5 минут спустя

– Н-да, Малфой, трахнуться в коридоре школы очень романтично, – мы стояли около кабинета трансфигурации.
– Мы можем зайти в кабинет и на парте...
– Это мазохизм - трахаться в кабинете МакГоногал.
– И что ты предлагаешь, романтик мой?!
– Например, устроиться на крыше замка... – я хотел, было, продолжить, но меня перебили:
– Там холодно.
– Какой же ты приземленный.
– Какой уж есть. Я лично себе нравлюсь.
– Мне то... ой.
– Говори-говори, Поттер. Я тебе нравлюсь?
– Ты? Мне? Тебе послышалось.
– Кончать будешь, скажешь правду, – Малфой многообещающе улыбнулся.
– Такими темпами мы до июня не найдем место, где ты будешь "выпытывать" у меня правду.
– Я сдаюсь, Поттер. Решай ты.
– Ну.... – что-то мне тоже ничего в голову не лезет. – Пошли в Астрономическую башню.

Ещё 10 минут спустя

– Слушай, что-то у меня весь запал пропал.
– Ай-ай-ай, Малфой, только семнадцать, а уже импотенция... Ай! Ай! Ай! Хватит меня бить!
– Еще какое-нибудь слово в эту тему импотенция будет у тебя.
– Ты прав, у меня тоже весь запал пропал, – как мне ни хотелось это признавать секса не хотелось совершенно. – Пойдем по спальням, а?
– Ну, пойдем. Мокрых снов тебе, Поттер!
– Ну, а тебе сон вообще не светит, – я ухмыльнулся.
– ????
– Ты уже как десять минут назад должен был встретиться с Дином в подземельях. А ты знаешь, КАК Дин не любит подземелья.
– А тебе с Беддоком не надо встречаться? – странно, похоже, Малфой совсем не хотел уходить.
– Нет, мы с ним расстались.
– Почему? Я думал он тебе нравиться.
– Понимаешь, ему мало одного любовника, а я не люблю быть одним из многих, пусть даже лучшим. Я хочу быть единственным, хотя бы на тот период времени, когда я с кем-то встречаюсь. К тому же он красивый мальчик, но кроме секса ему от меня ничего не нужно, а мне таких отношений не надо.
– Странный ты все-таки Поттер, не такой как все. Хотя ты всегда был особенным. Ты единственный, кто волновал меня в этой гребанной школе. От тебя ожидали одного, ты делал другое, и чувствовал при этом третье. Ты мог, наплевав на разум, понестись в самое пекло, подчинившись эмоциям. Сама СУДЬБА боготворила тебя, спасая, начиная от Волан-де-Морта заканчивая Филчем. Тебя в семнадцать лет волнуют чувства того, с кем ты спишь. В этой школе чувства партнера волнуют только пуффендуцев. Но тебя пуффендуйцем не назову даже я. Ты не так прост, как кажешься. Кто ты, Гарри Поттер?
– Э-э-э, Малфой, пока! Мне пора, до завтра.
«Почему я сбежал? Я испугался вопроса Малфоя. Кто я? Не знаю. Я никогда не задумывался над этим. Я думал, я слишком молод, чтобы задумываться над этим. Или нет? Или все-таки стоит?»

На следующий день нас с Малфоем поставили вместе на Защите. Мы должны были, как выразился профессор ЗОТС, «изучить искусство дуэли». И нас с Малфоем выбрали для показательного выступления перед всем курсом. Это чертовски напоминало второй курс, когда Локонс открыл дуэльный клуб. Только мы тогда были мелкими и ничего толком не умели, а теперь мы выпускники, мы прошли жесточайшую войну, и мы.... убивали. Убивали много и часто за последний год. Погибло много Пожирателей и мракоборцев, профессоров и студентов, маглов и магических существ. Много надгробий стоит у домика лесничего. Слишком много. Р. Хагрид, пр. Спраут, пр. Флоренц, пр. Флифтик, пр. Синистра, пр. Хуч, Луна Лавгуд, Чоу Ченг, Падма Патил, Джастин Финч-Флетчер, Энри МакМилан, Панси Паркинсон, Грем Причард, Миллисент Буллстроуд, Теодор Нотт, Джек Слопер, Джеффри Хуппер, Кэти Бэлл, Дэннс Криви, Колин Криви, Невил Лонгботтон и многие другие. Но отдельно, практически у берега озера, стоят две белые мраморные плиты, и на них красными с золотым отливом буквами выведено: Рональд Уизли и Гермиона Грейнджер. Я часто хожу проведать Хагрида и прочих, и еще чаще своих лучших и единственных друзей, которые погибли, как герои, спасая своего друга Мальчика-Который-Выжил-И-Должен-Убить-Величайшее-Зло. Я ненавижу их за этот никчемный героизм, и безумно по ним скучаю.
Мы с Малфоем поклонились друг другу, и дуэль началась. Профессор ожидали от нас сложных «взрослых» заклинаний, но нам этого было не нужно. Мы дурачились и ничего страшнее Экспеллиармуса не посылали. К концу занятия профессор ЗОТС был взбешен, он забрал у Слизерина и Гриффинодора по двадцать очков и велел нам с Малфоем приходить к нему в кабинет сегодня вечером отрабатывать наказание.

В восемь часов мы с Драко стояли перед дверью пр. ЗОТС Эндрю Клевер. Клевер был одним из шести новых преподавателей Хогвартса. Он был умен, молод и чертовски красив, как и все новые учителя, (где их только Дамболдор откопал) поэтому Малфой, плюнув на все правила, завел интрижку с Клевером, а потом переключился на пр.Онеста (Заклинания), затем на пр. Фридана (Астрология), после на пр. МакФлая (Полеты на метле, судья на соревнованиях по квидиччу), и следом на пр.Хедсома (Уход за магическими существами), а шестым учителем была пр. Фидели (Травология) – женщина, а они Малфоя не интересуют.
Я старался не смотреть Малфою в глаза. Я боялся, что он снова заведет разговор на тему: «Кто есть Гарри Поттер», и как видимо не зря.
– Почему ты вчера сбежал?
– Я не сбежал, просто, э-э-э, я устал и пошел спать, ясно, Малфой? – мне показалось, или мой голос дрожал?
– Яснее нечего. Так почему ты сбежал? – Проклятый блондин все-таки пытается добиться своего, но я не знаю, НЕ ЗНАЮ!
«Так скажи ему это, может, он поможет понять» – мелькнула глупая мысль у меня в голове
– Я повторяю, я не сбегал, я ус...
– Да ладно, тебе, Потти, кого ты обманываешь. Почему ты не хочешь со мной разговаривать, а? Я знаю, тебе не хватает нищеброда и... – мой уничтожающий взгляд из-под челки похоже произвел на Малфоя сильное впечатление, странно. – ...Уизли и Грейнджер, ну так впусти кого-нибудь к себе, я думаю, он поможет тебе справиться с потерей.
– Хм, кого-нибудь говоришь? А кого ты предлагаешь: себя, Малфой? – я не понятно, почему завелся, наверное, упоминание о друзьях вывели меня. – Они не заменимы, Малфой, они лучшие, они отдали жизнь за меня, и ты предлагаешь их забыть и найти кого-то другого?
– Поттер, а ты не забыл, что я тоже рисковал своей шкурой, спасая тебя. Кто уговорил слизеринцев присоединиться к тебе: Уизли и Грейнджер или я? А ты помнишь, сколько я провалялся в больнице св. Мунго после Последней битвы? Я чуть не умер! Помнишь?!?!?! – Малфой орал на меня. Представляете? Малфой. Орал. На. Меня. Я ни разу не слышал, чтобы Драко повышал голос. Но, черт, он прав. Прав, черт возьми.
– Драко, я прекрасно помню, что ты сделал для меня и Ордена, и... – сначала я обрадывался – тот успокоился и внимательно слушал меня, но, когда я сказал про Орден, он взорвался. Что с ним сегодня происходит?
– Нет, Поттер, ты идиот. Ты ничего не понял. Мне плевать на Орден, слышишь, плевать. Все, я ухожу, предай Клеверу, я отработаю в любой другой день только бы без тебя, Поттер! – он развернулся на каблуках форменных ботинок и ушел в подземелья, оставив меня ошарашенного перед кабинетом Клевера.
После отработки у Клевера (проверка домашних работ у первого и второго курса. И он весьма не двусмысленно предлагал задержаться и познакомится поближе. Ну, не нахал ли?) я возвращался в башню и размышлял, конечно, о Драко Малфое. А о ком осталось размышлять в этой гребаной школе.
«Что происходит с Малфоем? Почему он взбесился, когда я сказал про.... Я ИДИОТ! Я КРЕТИН! Как же я раньше это не понял! Только бы он был у себя в комнате».
Спустя несколько минут, я очутился у входа в гостиную Слизерина.
– Ну и какой же пароль у этих... василисков. – Дверь открылась. «Да-а-а-а, а Малфой прав, мне действительно везет».
Вот я уже у входа в комнату старосты Слизерина, громко стучусь.
– Малфой, открой дверь. Пожалуйста, открой дверь, Драко. Я хочу поговорить.
Странный, не естественно тихий голос Малфоя произнес: «Открыто»
Я зашел в комнату и огляделся вокруг. Каким бы мерзавцем не был Малфой, вкус у него отличный. Огромная двуспальная кровать, шкаф, стол, стулья, книжный шкаф были сделаны из темного дуба, а покрывала, ковер, обивка кресел, шторы были выдержаны в зеленой и серебристой гамме. Но выглядело эта комната не слизеринской, а именно малфойевской. Хозяин сидел перед камином в глубоком кресле и что-то пил, вряд ли тыквенный сок.
– Зачем ты пришел, Поттер, – глоток. – И как ты попал в подземелья Слизерина? – Глоток. «Мне не нравится этот голос Малфоя, пусть лучше кричит, тогда он был... живым, а сейчас....»
– Я хочу с тобой поговорить.
– О чем?
– Малфой, хватит, – впервые за все то время, что я нахожусь в его комнате, Драко посмотрел на меня, его взгляд был удивленным, я глубоко вздохнул и продолжил. – Я понял, что я – идиот (Малфой что-то невнятно хмыкнул себе под нос), ты был прав: я не увидел многих вещей, который должен был увидеть. Например, я должен был понять, что... – я еще раз вздохнул, и заметил, что Малфой навострил уши и внимательно слушает меня, запоминая каждое слово. –Ты не равнодушен ко мне.
– Вот как, Поттер. Ты считаешь, что я тебя люблю, я правильно понял? – Малфой поднялся с кресла и медленно, слегка покачиваясь, шел ко мне.
– Ддда, – почему, нет правда, почему мой голос дрожит, когда он так на меня смотрит: заинтересованно, слегка нахально и безумно нежно? Я что в него влюбился?...
– Почему я должен был в тебя влюбиться, может, я просто хочу тебя.
– Ты бы тогда не кричал на меня сегодня, – почему веду себя сейчас как идиот под этим смеющимся взглядом серых глаз Малфоя.
– Ты много обо мне не знаешь, – я собирался открыть рот, что бы сказать очередную глупость, но Малфой продолжил. – Ну, Потти, ну давай же скажи то, зачем ты пришел, порадуй меня, скажи, что ты понял. – Он по-птичьи склонил голову набок и ждал.
– Я...я.. люблю....тебя, Малфой, – о черт, я это сказал.
– Молодец, Потти. Ты все-таки не совсем кретин, а теперь иди сюда.
Боже это было прекрасно, он целовал меня, ласкал, обладал мной.
Мне было хорошо...
До не возможности хорошо....
Просто хорошо....
Меня любили, и я любил... Это было так романтично, и так нежно. Хм, похоже, я нашел того чего искал, точнее кого искал. А еще я нашел себя.
– Мой... Драко
– Мой... Поттер.

– Привет, Поттер. Что ты делаешь, опять пишешь в своём дневнике? Ей-богу, Поттер, ты как девчонка.
Черт, он опять ко мне подкрался незаметно. Блин, бесшумности змей их специально учат в Слизерине?
– Заткнись, Драко. Неужели меня так сложно назвать Гарри, между прочим, это слово даже короче, – я пытаюсь перевести разговор в другое русло и закрываю дневник.
– Неет, меня заводит, когда я называю тебя «Поттер». К тому же имя «Гарри» слишком деревенское.
– Спасибо, Драко. Ты чрезвычайно мил со мной сегодня.
«Впрочем, как и всегда» – добавляю мысленно.
– Да ладно тебе, Поттер. И вообще, собирайся - мы идем гулять. – Я ослышался или он это в правду сказал?
– Мы идем что делать? Гулять? А как же кодекс Малфоев, статья 174: «Гуляние с полукровкой запрещено».
– Там нет такой статьи. И вообще, не ты ли писал в своем дневнике, «мне так не хватает романтики, я его люблю, но...»
– Ты читал мой дневник??? – я уже встаю с кресла, а Малфой пятиться к камину, поднимая руки, и, похоже, думая, что они его защитят. Наивный.
– Гарри, Гарри, успокойся. Вот, видишь, я тебя даже по имени называю, Гарри... Не бей меня! – Он уже дошел до камина и понял, что попал в ловушку.
– Малфой, я тебя убью!!!!
Драко нашел единственный способ спастись от разъяренного Гарри Поттера, то бишь меня – он меня поцеловал и прошептал:
– И я, Поттер, тебя тоже очень люблю.
Ну, и как на него после этого злиться? Абсолютно не возможно.

@темы: dm/hp, улыбнуло, интересное чтиво, fanfiction

---

Что-то приктукнуло - решил выложить фотки свои.
Вот таким я был когда-то.

...аха...давноооооооооооооо это было...аж два года назад...
Аха, на SanteFEst Party. Я тогда вообще был фотографим, но вот и меня умудрились поймать.
Да, фотка отфотошопена Локи. Вот оригинал. Я тогда был...ммм...темно вишневого цвета.

А это было на прошлом Тя-но-Ю. Тоесть год назад.

Меня опять поймали. Мы все стоим в метро, ждем народ. А я стою - с фотиком вожусь. Волосы уже красные.

А это вот совсем уже недавно, когда Некра отстригла мне волосы.

Это было...22 марта, вот.

Ну, а это уже на этом Тя-но-Ю. Волосы еще короче.

Больше нормальных фоток там нет, как говорит тов.фотограф Алень.

Это я вообще пристукнулось мне по поводу моей очередной стрижки. Сиииильно отдаленный закос под хаер Рокудо. Но фоток пока нет. Как будут - выложу.

@темы: мои омуты, диагноз ясен..., photo, фестивальное, other people

---

Отчетность - она и в Африке отчетность

Отчетность - она и в Африке отчетность (слэш)
Автор: Lux
Пэйринг: ГП/ДМ
Рейтинг: PG-13
Жанр: Humor
Размер: Мини
Статус: Закончен
Саммари: Вот к чему приводят глупые шутки.

Гарри сидел в кресле, положив на стол ноги, и с наслаждением потягивал ледяной сок из высокого бокала.
Наконец-то закончилась трехмесячная нервотрепка, связанная с последним проектом АЛЭМ.
Сия страшная аббревиатура расшифровывалась как «Автономная Лаборатория Экспериментальной Магии».
Дело в том, что после сами-знаете-чего Гарри решил: он сам и его... ммм... соратник вполне заслужили спокойную, размеренную жизнь как минимум на ближайшие пятьдесят лет.
Конечно, он не сильно обольщался и допускал, что еще некоторое время им придется побыть в центре внимания общественности.
Но тот кошмар, который начался сразу после вручения ему Ордена Мерлина первой степени, мог присниться только в самом страшном сне.
Назойливые, как навозные мухи, репортеры и не менее назойливые почитатели в рекордно короткие сроки довели народного героя до нервного тика и вызвали просто необоримое желание удрать куда-нибудь на край света, слиться с ландшафтом и на веки вечные затеряться среди местного населения.
Угадайте, где это оказалось легче всего сделать белокожему блондину с глазами цвета подтаявшего льда и жгучему зеленоглазому брюнету?

Правильно, в Африке.
Местное магическое население вследствие некоторой эээ.. географической удаленности от центра недавних военных баталий оказалось не в курсе того, что совсем недавно его (население) героически спасли от ига Упивающихся Смертью. А посему обращало на Гарри и его спутника внимания примерно столько же, сколько на юрких коричневых ящериц, тут и там шнырявших в песке под ногами.
Более того, отсталые туземцы владели многими видами контактной и бесконтактной магии, абсолютно не известными в цивилизованной Англии, но от этого не менее действенными и смертоносными. И еще неизвестно, кого бы пришлось героически спасать — их, или Упивающихся.

Сидеть в глуши лесов сосновых, тьфу, пустынь песчаных, оказалось делом скучным и быстро приедающимся.
И тогда Гермионе ( кому же еще?) пришла в голову замечательная мысль. Организовать эту самую АЛЭМ и работать в свое удовольствие под чутким руководством Министерства Магии.
Последнее было просто необходимо для финансирования дорогостоящих идей, возникавших у Золотого Мальчика с периодичностью примерно раз в два дня. Ну, или два раза в день, в зависимости от количества выпитого.

Конечно, денег у Гарри и своих было вполне достаточно, только, как верно заметил его боевой друг и соратник:
«Благотворительностью занимаются дураки и меценаты, что, в сущности, одно и то же. Даже если ты работаешь в свое удовольствие, пусть за это платят другие»
Единственной неприятностью, омрачавшей это самое удовольствие, были Министерские комиссии, которые время от времени забредали проверить, на что тратятся деньги налогоплательщиков.
Однако оно (удовольствие) того стоило.
Но не будем отвлекаться.

Когда в дверях лаборатории появился Драко, Гарри даже не соизволил пошевелиться.
Кислое лицо вошедшего навело его на мысль, что на этот раз не все благополучно.
— Что-нибудь случилось? — спросил Гарри, отставляя в сторону пустой бокал и убирая ноги со стола.
Драко молча протянул колдограмму со знакомой эмблемой Министерства.
— В связи с… бла-бла-бла… в пятидневный срок провести инвентаризацию казенного имущества, находящегося в ведомстве АЛЭМ. О результатах инвентаризации доложить на ближайшем заседании Хозяйственной Комиссии Министерства. Значит... — начал Гарри.
— Да, — мрачно подтвердил Драко.
— Ну и что? — Гарри пожал плечами. — Подумаешь! Снова, как год назад, приедет Гермиона, мы организуем для нее сафари, покажем...
— Прочитай внимательнее, — перебил Драко.
— Для проведения инвентаризации направить комиссию в количестве двух человек...
— Дальше.
— Председателем комиссии назначить П. Уизли, — Гарри недоуменно нахмурился. — П. Уизли? При чем тут «П»? Гермиона что, поменяла имя?
— Не угадал. Попробуй еще раз.
— Не хочешь ли ты сказать... — побледнел Гарри.
— Именно. В роли председателя на этот раз выступит Персиваль Уизли.
— Но почему? То есть, почему он взялся именно за нашу лабораторию? Ведь никогда раньше он не обращал на нас ни малейшего внимания!
— Как раз поэтому, — отсутствующий взгляд Драко остановился на календаре. — У нас три дня.
— Три дня для чего? — не понял Гарри.
— Для наведения порядка. Мы с тобой возьмем на себя все, что связано с оформлением документации. Тем временем твой любимчик Финнеган на пару Блезом займутся отделом ядов, хранилищем артефактов, теплицей и ....
— Симусу это не понравится, — вздохнул Гарри, предпринимая слабую попытку к сопротивлению. — Сам знаешь, они с Забини — как кошка с собакой...
— Ничего, стерпится, слюбится, — отмахнулся Драко и вышел.
Откинувшись на спинку кресла, Гарри вызвал Финнегана и отогнал смутные предчувствия, что все их героические усилия по наведению некоего подобия порядка в самый последний момент пойдут прахом из-за какой-нибудь неучтенной мелочи.
Через пять минут на пороге кабинета появился Симус, всем своим видом подтверждая общеизвестную аксиому, что плохие новости всегда разносятся быстрее, чем хорошие.
— Значит так, сейчас вы с Блезом немедленно возьмете прошлогодние списки имущества и проверите фактическое наличие всего того, что в них указано.
— Но... — предпринял попытку отвертеться от оказанной ему чести Симус.
— «Но» будут, когда Перси уедет обратно, твердо уверенный, что наша лаборатория самая лаборатория во всей Африке.
— Она и так самая, но по одной причине, — пробурчал Симус, желая оставить за собой последнее слово. — На этом богом забытом континенте вообще больше нет ни одной лаборатории.
— Короче, — оборвал его Гарри. — Если я не ошибаюсь, ты не против и дальше заниматься на этом самом континенте тем, что тебе хочется, и получать за это повышенную зарплату? Чтобы к послезавтрашнему утру все было проверено.
Финнеган моментально прикусил язык.
Действительно, где он еще найдет такую работу? Точнее, такую зарплату за такую работу.
— Ты еще здесь? — удивился Гарри.
Симус тяжело вздохнул и вышел из кабинета.

Работа продолжалась до позднего вечера и возобновилась рано утром. На исходе второго дня зловещие предчувствия Гарри начали обретать под собой реальную почву.
Симус и Блейз уже заканчивали двадцать третью страницу списка.
Финнеган совершенно охрипшим голосом бубнил:
— Номер пятьсот девяносто три. Амулет антиаппарационный направленного действия.
— Есть, — злой, как десять тысяч Волдемортов, Блейз Забини переложил номер пятьсот девяносто три в левую кучку предметов, в наличии которых они уже не сомневались. Увы, по сравнению с правой, еще непроинвентаризированной, левая кучка выглядела по-настоящему жалко.
— Номер пятьсот девяносто четыре. Портключ Хозяйственного Отдела Министерства Магии, модель 13л.
— Есть.
— Номер пятьсот девяносто пять. Вытяжка корня асфоделиуса, настоянная на желчи древесной лягушки.
— Есть.
— Номер пятьсот девяносто шесть. ССБ, модель вторая, усовершенствованная.
— Что? — переспросил Блейз, изумленно выпучив глаза.
— Ты оглох? — огрызнулся Симус. — Номер пятьсот девяносто шесть. ССБ, модель вторая, усовершенствованная. Ну, что смотришь, будто тебя Дракучей Ивой пришибло? Где это самое ССБ?
— Первый раз о таком слышу, — заявил Блейз. — Может, ты что-то перепутал?
— Посмотри сам, — разозленный задержкой Симус сунул ему под нос список. — Это твоя подпись?
Блейз фыркнул.
— Моя, ну и что? Этой штуки здесь НЕТ! Вот, смотри, есть прибор для определения уровня магической загрязненности растений, ступка с улавливателем ядовитых паров, преобразователь жидких ядов, но никакого ССБ.
— Но ведь должен он где-то быть.
— Волдеморт тебя задери! — заорал Блез, выходя из себя. — Еще раз для тупых повторяю: нет у меня ССБ и никогда не было!
— Этот ССБ занесен в список номер три, следовательно, он часть имущества лаборатории ядов, — терпеливо втолковывал Финнеган. — Поэтому он должен быть где-то здесь.
— Ха, лопатка для сбора скучервей относится к списку номер два, следовательно, она Лонгботтома. А валяется в углу моей лаборатории.
— Во-первых, она не валяется, а лежит, А во-вторых... во-вторых, пожалуй, ты прав, — примирительно добавил Симус. — Имущество Невила имеет странную тенденцию незаметно расползаться по всей территории.
— Вот и спросите у своего Невила, куда он девал ССБ.
— Обязательно спросим, — успокоил напарника Финнеган. — А пока продолжим дальше. Номер пятьсот девяносто семь — пыльца гаоккерена, две упаковки.
— Есть.
— Номер пятьсот девяносто восемь…

* * *
Вечером того же дня едва не падавшие с ног от усталости Забини и Финнеган докладывали своим непосредственным начальникам о наличии всего указанного в списках, за исключением загадочной штуки под названием «ССБ, модель вторая, усовершенствованная».
Перекрестный допрос с пристрастием, которому был подвергнут Лонгботтом, никаких результатов не дал.
Насмерть перепуганный Невил поклялся здоровьем профессора Снейпа, что о номере пятьсот девяносто шесть он слышит впервые.

— Какае будут предложения? — мрачно спросил Драко.
— Давай сообщим, что в процессе проведения полевых испытаний ССБ затянуло в послеаппарационную воронку и разорвало на мелкие части, — предложил Гарри.
— Это надо было делать ДО того, как я расписался за колдограмму о проведении инвентаризации, — ответил Драко.
— Тогда остается только одно, — заявил Гарри. — Изготовить это самое ССБ своими силами.
— Но как мы можем изготовить то, о чем не знаем самого элементарного: что это такое и как оно выглядит? — воскликнул Драко.
— А ты думаешь, Перси знает? — проникновенно ответил Гарри. — Для него главное, чтобы все вещи, указанные в документах, оказались в наличии.
— Хм, пожалуй, это может сработать, — задумчиво согласился Драко. — В общем, к завтрашнему утру вы должны соорудить нечто убедительное.
Последние слова были адресованы Забини и Финнегану, которые изумленно переводили взгляды с одного начальника на другого.
— А почему мы? — насупился Блез, как только понял, что ему светит еще одна бессонная ночь.
— А кто? — вопросом на вопрос ответил Гарри. — Не Невил же.
— Почему, собственно, не…. — начал было Симус, но осекся под ледяным взглядом Драко.
— Завтра в восемь ноль-ноль ССБ должно как живое стоять перед глазами комиссии, — завершил разговор Драко.

П. Уизли в сопровождении двух ничем не примечательных министерских чиновников прибыл точно в назначенное время.
— Здраствуй, Гарри, — важно поздоровался он. — Надеюсь, у вас тут все в порядке?
— У нас всегда все в полном порядке, — не моргнув глазом, заверил Драко вместо Гарри.
П.Уизли не удостоил его ответом.
— С чего ты хочешь начать? — небрежно уточнил Гарри.
— Пожалуй, с инвентарных списков, — после небольшого раздумья ответил П.Уизли. — Потом проверю сметную документацию по последним проектам.
Он перевел суровый взгляд на Драко.
— Мы с Гарри будем ждать вас в моем кабинете, — старательно сохраняя нейтральное выражение на лице, сообщил Драко.

* * *
Шел четвертый час проверки.
Перси, удобно расположившись в кресле с инвентаризационными списками в руках, ровным голосом называл вслух очередной номер, а Блейз Забини, под бдительными взглядами министерских чинов, трясущимися руками демонстрировал искомое.
Симус, не доверяя собственным ногам, прислонился к ближайшей стене и нервно грыз ногти на правой руке.
Инвентаризация продвигалась быстро, поэтому напряжение в комнате нарастало со скоростью полета «Нимбус — XP». Когда оно практически достигло апогея, Перси поставил очередную галочку в списке и ровным голосом произнес:
— Номер пятьсот девяносто шесть. ССБ, модель вторая, усовершенствованная.
— Есть, — слабым голосом отозвался Блейз, подвигая к членам комиссии нечто непонятное, на первый взгляд напоминавшее ящик, опутанный разноцветными веревками, с сиротливо торчавшей посередине крышки свечой.
— Ага, — Перси наклонился поближе, желая рассмотреть номер пятьсот девяносто шесть. — Что-то я такой штуки никогда раньше не видел. Она… оно… он хорошо работает?
— Да, — холодея от страха, Симус вытащил изо рта последний недогрызенный ноготь.
— Один из самых важных приборов современности, — убедительно добавил Блейз.
— Хм, — Перси с сомнением посмотрел на хлипкую конструкцию. — А для чего он используется?
— Видите ли, для подробных пояснений потребуется слишком много времени, — побледнел Блейз.
— Эта штука позволяет проверить уровень сбалансированности магических составляющих в процессе перегонки желчи единорога, — пришел ему на помощь Симус. — Угол отклонения пламени свечи указывает на степень разбалансировки полей стихийной магии в любой заданный момент.
— Очень редкий прибор, основанный на открытии Фиделиуса Монтегю, — в приступе отчаянной смелости добавил Блейз.
— Понимаю, — важно кивнул ничего не понявший Перси. — За последнее время магическая наука шагнула настолько далеко, что…
— Что дальше уже некуда, — с облегчением подхватил Симус.
— Итак, продолжим, — строго сказал Перси. — Номер пятьсот девяносто семь.
— Есть, — почти весело выкрикнул Блейз, украдкой вытирая со лба холодный пот.

* * *
Спустя еще пять нескончаемо длинных часов комиссия плавно переместилась в кабинет Драко Малфоя, где тщательно проверила всю предоставленную документацию и, сделав для проформы несколько незначительных замечаний, отбыла в Министерство.
С момента их аппарации не прошло и пятнадцать минут, как «один из самых важных приборов современности» был уничтожен своими горе-создателями путем злобного пинания ни в чем не повинного ящика ногами.

Еще через три дня в очередном отчете в Министерство Магии Гарри сдержанно описал досадный сбой эксперимента, в результате которого ССБ, модель вторая, усовершенствованная, пришел в негодность и был сожжен, как не подлежащий дальнейшей эксплуатации.
Но уже через несколько часов к нему в кабинет ворвался Драко с перекошенным лицом и потрясая каким-то пергаментом с целой кучей министерских печатей, заорал:
— Объясни мне Мерлина ради, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?!
Таким разъяренным Гарри не видел его аж с того случая, когда… Давно, короче.
— Что случилось? — недоуменно спросил он.
— Сам читай, — Драко рухнул в кресло и протянул ему пергамент.
— «Относительно вашего сообщения о гибели номера пятьсот девяносто шесть: немедленно прекратить опасные для жизни эксперименты и подробно доложить все обстоятельства трагической смерти Д.Л. Малфоя.» Постой, — выдохнул Гарри. — Кажется, я начинаю понимать. Помнишь, мы в прошлом году крупно поскандалили? Я тогда разозлился на то, что ты такой педант, иногда почище Перси, будто и не человек вовсе, а механизм какой-нибудь…
— Ближе к делу, — в бешенстве процедил Драко.
— Куда уж ближе, — заулыбался Гарри. — В отместку я внес тебя в инвентарный список, использовав свободный номер. ССБ — Сволочь Слизеринская Белобрысая.
— А модель вторая, усовершенствованная? — взвился Драко.
— Да не кипятись ты, — примирительно ответил Гарри, всовывая в руки пострадавшему соратнику стакан с бейлисом. — Я всего двоих Малфоев встречал. А по сравнению со своим папенькой ты очень даже…
— Ррр, — зарычал Драко, одним движением выбивая стакан из рук Гарри и опрокидывая его на ковер. — Я тебе сейчас покажу «Модель вторая, усовершенствованная»!

* * *
На следующий день к личной коллекции публикаций в прессе, любовно собираемых Драко, добавился экстренный выпуск «Ежедневного Пророка».
На первой странице этого выпуска был помещен его довольно неплохой портрет в траурной рамке.
Статья называлась «Смерть в саванне».

@темы: dm/hp, улыбнуло, интересное чтиво, fanfiction

---

...буквально наша правда жизни...
...жестокая, скотина...но истина...

25.06.2009 в 23:07

Пишет [J]Baccar[DI][/J]:

Куда легче сказать "у меня всё хорошо", чем объяснять, почему я так хочу разбить себе голову о батарею.."

@темы: диагноз ясен..., вот так вот, блин, someone somewhere say...

---

Да. Всё-таки, Винсент бесконечно крут.
В целом клип мне не очень понравился, но музыка неплохая, и кадры - красивейшие.

25.06.2009 в 19:37

Пишет  Tetsu-kun303:

Винси!

Final Fantasy: Vincent Memory...

@темы: мои омуты, цепляет, amv/video

---

25.06.2009 в 10:28

Пишет  Лондонский бейлис.:

25.

С годом.

(С) Пепел.

@темы: цепляет, amv/video